…Тьёчи шел по лесу с обнаженным мечом. Позади него воины легиона «Гарпий» тщательно и с надеждой прочесывали заросли кустов — группа пленных Императора сбежала. И днем и ночью большую колонну рабов вели к рудникам не давая им ни сесть ни лечь. Пинали и били хлыстами, а тех кто падал от изнеможения — добивали и сваливали их трупы в большие костры, предусмотрительно разожженные по длинной дороге. Такова воля Императора — побежденные должны были умереть и не важно как. Беглых, а они конечно были, ловили и предавали смерти ещё более лютой в назидание остальным. Но… но как тысячи удержать сотнями? Пусть сотнями вооруженных сталью и луками и обученных честному бою в строю воинов?
-В строю и честному.- Подумал Первый Центурион, обходя заросли какого-то куста и оборачиваясь на своих солдат. Награда объявлена и за поимку первый из них получит мешок серебра, доспехи нового образца и разрешение на вольное поселение в любом им указанном месте. Хороша награда, хороша. Что тут скажешь?
Но Тьёчи не прельстился ею. Деньги его не интересовали, доспехам он верил старым, а поселение… Тут он крепко задумался — поселение, семья и дети, хозяйство, дом, быки в упряжке на поле, теплая земля из под плуга и ровный вспах, слишком далекая теперь мечта. Ко всему этому он давно уже остыл. Но если бы лет пятнадцать тому назад, да с той рыжей варваркой из Солнечного похода… То может,… может быть.
-Командир! -Окликнул его один из солдат, — Тряпка и свежая кровь на траве!
-Покажи! — он развернулся и, сделав пару шагов назад, вдруг наткнулся на взгляд полных боли синих глаз под корнями того самого куста. Женщина! Она лежала в неглубокой яме и судорожно дергалась. Центурион присмотрелся внимательнее и слова приказа «Гарпиям» вдруг застыли у него на губах — меж ее голых и широко раздвинутых ног уже показалась головка новорожденного ребенка.
-Самус! — Тьёчи сглотнул, не отрывая взгляда от находки, и хрипло приказал ближнему воину, — Веди всех направо к оврагу! Ищите там!
-Да, Первый! — Отозвался тот и махнул рукой остальным, указывая путь.
Женщина смотрела на Тьёчи и в ее зубах он увидал почти изгрызенную в щепу палку, которую она зажимала ртом, что бы не закричать. Слезы струились по ее грязным щекам обозначенные двумя-тремя кривыми дорожками чистоты. Но Центурион подумал не о ней, а о ребенке — сейчас он вырвется на волю и его первый вдох разорвет первым криком тишину леса.
Уже не мешкая, он откинул за спину свой плащ и вытаскивая на ходу боевой нож, зашарил в походной сумке. Опустившись на колени перед женщиной, воин подставил руку под её лоно и извергнутый ребенок тут же брякнулся к нему на ладонь. Мякиш хлеба из сумки Тьёчи зажал во рту и, вспомнив, что надо вроде бы хлопнуть такого вот червяка по попе, сделал это. Тот пискнул и, вздохнув, раскрыл было свой рот, но Центурион был проворнее — хлебный мякиш, как соска, был наготове. Сорвав ближайший зеленый стебель, Тьёчи чуть пожевав его, прочистил нос младенца и капнув на «хлебный кляп» красного вина из фляжки, занялся пуповиной.
Женщина, еще вздрагивая и плача, смотрела на него не отрываясь. Когда же он завернул младенца в чистую сменную рубаху и протянул ей, она покачала головой и натужно улыбнулась:
-Теперь он твой, — сказала она на ломаном всеобщем, — я не могу его взять.
-Но…
-Ты — хороший человек и ты позаботишься о моем маленьком сыне! Это же сын?
-Да, — кивнул воин.
-Его зовут Эпиус. Как моего отца… А мне больше нечего делать в этом мире. Меня зовет Он.
-Он?
-Да. Потом ты узнаешь, поймешь и может вспомнишь. Теперь не мешай мне, ибо если я останусь, то это станет для вас помехой…
-Женщина!
-Сын. Он и мой и твой… Обещай!
Тьёчи посмотрел на младенца. Эпиус щурил от света глазенки, но пристально смотрел на Первого центуриона.
-Да, — кивнул солдат женщине, — я обещаю.
Напрягая все силы она перевернулась на живот и поползла к оврагу и струившемуся в его низине ручью. Воин удивленно смотрел на неё и почувствовал как Эпиус вдруг ухватился за его большой палец своей маленькой ручкой…
У ручья женщина обернулась к ним и, кивнув на прощанье, опустила голову в воду. Как у неё хватило на это воли, Центуриону не узнать никогда, но в этот момент он понял, что нет ничего в мире сильнее любви Матери к своему ребенку и желания спасти его любой ценой. Он отвернулся от её смерти и пошел назад.
-Командир! — с той стороны оврага Тьёчи окликнули воины — Вот одна их беглых в ручье!!!
-Что там? — он держал маленького Эпиуса под плащём.
-Сдохшая.
-Закопайте тут… под этим кустом.
-Да, Первый!
Центурион посмотрел вверх. Сквозь листья к кусту пробивались солнечные лучи и легонький дождичек стал так тихо накрапывать, будто пел колыбельную своему сыночку
Еще почитать:
Магинариум — Глава 8
Драконобоиды — Часть 1. Глава 4
Рунический маг крови — Глава 39 Синее пламя
Охота на лисицу — Глава 8. Неуверенность
«
»
