–Сёстры! – взывает Дриопа, но Маришка слышит лишь шелест листвы и ощутила дуновение холодных ветров, что окружают, не давая вырваться из смертельного круга.

            Маришка бросается вправо, но натыкается на стену – она невидима, но Маришка налетает на неё со всего маху и её отшвыривает левее, но и там стена. Она барахтается ещё долго, плача и зовя маму, когда полупрозрачные зеленоватые руки хватают её руки, ноги и держат голову, когда невидимые рты, припадая к её рту, выпивают душу.

***

–Паршиво…– промолвил Форн, потому что надо уже что-то сказать, молчание невыносимо. Он хотел бы заорать, забраниться – нельзя привыкнуть к таким следам магического вмешательства, к смерти других, даже если ты трижды церковник. Но Форну кажется, что он один считает так. Управитель деревни готов лишиться чувств, его поддерживают другие церковники, прекрасно понимающие, что управителя надо оставить до допроса, а Абрахам – глава их отряда, спокоен.

            Он смотрел на девочку, на бледное маленькое тело, но его лицо не выражало ничего. И даже взгляд оставался сухим и равнодушным. И мраморность лица, и тоска в застывших навсегда глазах ребёнка не трогала сердце Абрахама. Он просто смотрел и думал о чём-то своём.

            И Форну было от этого ещё более дико, чем от смерти ребёнка, от обнаруженного на опушке леса, но ещё не объявленного тела.

–Ей же лет пять-шесть! – Форн попытался воззвать к Абрахаму.  – Ты видишь?