Размышляя о всякой ерунде, чтобы не уснуть, я не забываю сосредоточено осматривать  руины и места боев, мимо которых мы проносимся. Разрушенные некогда красивые дома, перепаханные воронками скверы и парки с вывороченными с корнем деревьями,  разорванная и сгоревшая гражданская и военная техника. Досадно видеть, как люди многими столетиями с любовью возводят свои города, а потом приходит в их дом беда и  безжалостно за считанные дни разрушает все – навсегда ломая и изменяя судьбы всех без исключения, кто жил в этих прекрасных городах. … В одном месте проехали под фюзеляжем  огромного пассажирского самолета рухнувшего на дома и каким-то чудом не развалившегося при падении. Так и  повис над тем, что осталось от улицы, почти целёхонький. Почти. И  яркими разноцветными, словно чудом проросшие на камнях  цветы, чемоданами и распотрошёнными баулами из его багажного отделения, усеяна вся улица. Только что-то тел пассажиров, что летели на этом лайнере я так и не увидел. Может стайки бездомных собак их уже успели растащить, а может в салоне все так и остались, как сломанные фарфоровые куклы, сваленные при падении в одну кучу?! Сейчас это уже и не важно. …Мы подъезжаем к первым аванпостам штаба корпуса. Машина сбавила ход, и Ладушка, словно юркая змейка, маневрируя  между уложенными на проезжей части  бетонными блоками, медленно ведет транспорт.  БТР от нас не отстают ни на шаг. Сразу же замечаю, что пропускной пост усилен дополнительной техникой и бойцами в механизированной броне. И все датчики слежения, и стволы “гостеприимно” направлены на нас. Первая короткая остановка. Остановившая нас суровая сестра арбитресса пристально и настороженно косится на мое перекошенное шрамом лицо и на мою броню с нашивками рядового. Пароль отзыв. Бросает короткое: — Проезжайте!