— Сильно была рука перебита, — подтвердил волок.

Крэйван ничего не ответил, он был зол. Не знал, что делать и кому верить. Он не хотел убивать брута! Он жаждал знать ответы на свои вопросы, и хотел, чтобы сириус был при нём. А, может, дело в чём-то другом?

— Парень перенёс лихорадку, — проговорил Аир. Он заметил, что Крэйван не слушает, и поймал взгляд Уски, который стоял напротив него. – Может, спутал меня с кем?

— Может, — внезапно сказал Крэйван, всё ещё стоя спиной к Аиру. – Разберёмся.

Крэйван, стоя спиной ко всем, кто остался в повозке, налил себе из кувшина вина, и залпом осушил его. Потом, повернувшись, приказал волоку:

— Уведи, — он сел на свой любимый топчан.

Одиллис, поколебавшись, положил руку на плечо Аиру, подталкивая его к выходу.

— А как же парень? – спросил Аир.

— Пока не решил. Как и с тобой.

Крэйван смотрел прямо на него, стараясь показать всем своим видом, что, если понадобится, то он убьёт брута.

Аир вышел, а волок задержался.

— Присмотри за ним, — сказал ему Крэйван.

Тот застыл у полога, потом, посмотрев на Уску, решился заговорить.

— Я за брута ручаюсь, — проговорил на своём волок, привычно для себя, растягивая слова.

— Защищаешь? – Крэйван вспомнил слова моракеша о дружбе Одиллиса с брутом.

«Это именно то, о чём меня предупреждал Уска!»

— Я с сириусом почти весь день, — продолжил Одиллис, — и я не припомню, чтобы к нему подходил худой человек. Балса подходил только один раз – ты видел, — большую половину разговора я слышал. Там и близко ничего не было про побег или предательство. А вот с парнем, — волок кивнул в сторону, где совсем недавно сидел Делаш, — Балса разговаривал целый день! Я слышал, что он говорил про деньги парню.