В дни Больших приемов королевский дворец напоминал растревоженный улей: суетились слуги и конюшие, то и дело подъезжали и отъезжали кареты приглашенных, толпы придворных прогуливались в парке и в залах дворца Пэдью, родового гнезда Королевского Дома. Сорок королевских гвардейцев в новых мундирах неподвижно замерли на ступенях длинной лестницы парадного входа, и лишь ветерок шевелил огненные перья на их шлемах. Простой народ, не допущенный во дворец, толпился у высокой кованой ограды и восхищенно ахал и охал, когда из очередной кареты, в сопровождении отца, мужа или брата, выходила следующая красавица. Порой, узрев чересчур смелое декольте или длинный разрез платья какой-нибудь красотки, толпа из подогретых винцом горожан, взрывалась криками восхищения и в воздух радостно взлетали шляпы и береты. В такие моменты мушкетеры, дежурившие подле ограды, окидывали внимательными взглядами зевак и грозно топорщили усы. Но толпу это ещё больше заводило и, крики с воплями сопровождали даже дону Себо, весьма почтенную матрону, которую вели под руки двое слуг.
Некоторое замешательство и скорбное молчание толпы вызвал экипаж Главного Искупителя ордена Святого Антония. Брат Кьясс выбрался из сиреневой кареты, повернулся к народу, отделенному железными прутьями, и долго стоял, рассматривая потухшие лица с веселой улыбкой. За его спиной молчаливо возникли три брата-исповедника высшего ранга в белых рясах и застыли, почтительно ожидая, когда старик проследует во дворец. Главный Искупитель постоял ещё минуту, затем воздел правую руку и негромко сказал:
— Во имя Святого Антония…,— окружающие замерли, кто в испуге, кто в ожидании приказа, — …благословляю!
Толпа облегченно вздохнула и даже откликнулась нестройными криками “отец родимый” и “ да исполнится воля его”. Брат Кьясс, снова улыбнулся, но не добро, а каким-то хищным оскалом и в сопровождении монахов удалился.
Не менее оживленно было и на королевской кухне. Целый выводок поварят носился из кухни к расставленным повсюду столам, поднося все новые вина и яства, которые тут же сметались со столов приглашенными. Главный повар короля дон Эгар, только вздыхал и сокрушенно качал головой, глядя, как быстро исчезают под ножами помощников горы копченостей, овощей и зелени. Он с тоской провожал взглядом целые роты каплунов, флотилии жареной рыбы и ящики с гранатами, персиками и грушами, что уходили на передовую. Делая пометки в своей, одетой в серебряный чехол, книжице, дон Эгар ворчал:
— Нет, похоже, этот бой мы проиграем…
— О чем вы, милейший дон Эгар? — спросил его проходивший мимо гвардеец, в расшитом позументом форменном плаще и надвинутой на лоб шляпе.
Главный повар оторвался от записей и хмуро посмотрел на него.
— А, это вы дорогой Дю Барта?
— Он самый! — Дю Барта придержал бегущего мимо с тарелкой цукатов поваренка и, выбрав самый красивый, отпустил мальчишку. — Сегодня я дежурю во внутренних покоях дон Эгар, а сейчас инспектирую кухню. Так что случилось?
— Я не сквалыга, Дю Барта, вы знаете. Но эти…такое впечатление, что их год не кормили!
— Ах, дон Эгар! — рассмеялся гвардеец,— всем известно, что ваша кухня одна из самых вкусных и питательных! Так что за сегодняшний разор, — он откусил кусочек от цуката, — винить надо только вас.
— Бросьте, благородный дон, меня успокаивать! — махнул своей книжицей Эгар, —Я понимаю вашу шутку, но если я ударю в грязь лицом…. Ах, как же я скучаю по тем временам, когда был простым кашеваром в походе на варваров. Тогда молодой король сидел в кругу простых солдат, грязных и мокрых, и последними словами ругал мою стряпню. И все было ясно и просто. Я пересаливал, и после завтрака, король злой, как черт, громил орду северных бродяг. За этот поход я был жалован дворянством, ибо…опять же, как сказал его величество – никто не мог меня так настроить на бой, как ты, кухарь хренов!
— Да, — вздохнул Дю Барта, — я вас понимаю, дон Эгар! Куда как проще, когда все ясно!
— А теперь? — продолжал Главный повар, одновременно делая пометки в книжке, — теперь, какая-нибудь, я прошу за выражение, сука, почувствовав пересол, спешит в Казначейство и пишет умную бумагу, причем так все поставит с ног на голову, что тамошние крысы хватаются за голову: Святой Антоний, нас обокрали!
— Но надеюсь, вы это не всерьез? — полюбопытствовал Дю Барта, поедая цукат.
— Пишут! Пишут, мать их! — возмущенно рявкнул дон Эгар, и движение на кухне на миг приостановилось, — Да и пусть пишут! — чуть тише сказал он, — Скажу вам по секрету, как другу, король приказал все доносы и кляузы на мою кухню отправлять в нужник. Он мудр, наш старина Хью! Эгги, тебя не должно тревожить мнение завистников и дилетантов! Смею уверить тебя, что так сварить простую кашу не сможет никто из них, сказал он мне. И он прав, Дю Барта, он прав! Кашу к завтраку я варю для него лично и так, как ни одна собака больше не сможет!… — тут дон Эгар прервал себя, — Простите меня, дорогой друг, но кажется, требуется моё вмешательство!
Крепкий толстячок, круглый как шарик, стремительно ринулся в другой конец огромной кухни, где два повара боролись с тушей целого оленя, пытаясь отрезать ему заднюю ногу.
— Чего возитесь, раззявы? — загремел его голос, — А ну-ка в сторону, пехота!
Короткий меч, видом больше напоминавший мясницкий тесак, оказавшийся в его руке, молниеносно взлетел и упал на несчастного оленя, отделяя обе его ноги. Дю Барта увидел, как дон Эгар метнулся к большим котлам, взял пробу, влепил кому-то затрещину и, размахивая руками, исчез среди кухонной прислуги.
Гвардеец поправил длинную шпагу и неспешно вышел в огромный зал, где и происходил собственно Большой прием.
Принц Тем бешенным галопом преодолел недолгий путь от Гама до Педью. Подъехав к главной лестнице дворца, он соскользнул с коня и бросил поводья ближайшему слуге. Народ у ограды радостно загомонил, узнавая принца-хранителя, и он, повернувшись назад и сдергивая с головы шляпу, отвесил придворный поклон. Толпа взревела и восторженно зааплодировала своему любимцу. Мушкетеры у ограды взяли на караул, а гвардия на ступенях лишь косила в его сторону глазами, ловя взгляд блестящего принца. Тем быстро поднялся по ступеням. По пути, узнавая некоторых караульных, он кивал или негромко произносил “рад видеть”, хотя, конечно, кое-кого с удовольствием бы и придушил собственными руками.
Оказавшись в парадном зале, где сейчас собрались почти все гости и король Хьюго Правдивый намеревался произнести приветственную речь, принц Тем с неудовольствием увидел, что его брат, дон Алафо стоит на месте справа от трона, а он безнадежно опоздал. Толпа была такой плотной, что пройти к трону и встать на свое, положенное этикетом место было затруднительно, да и, пожалуй, просто невозможно. Сделав все же попытку пробиться к королевскому помосту, он остановился где-то с края, потому что в этот момент его отец, кивнув брату Кьяссу сидевшему в кресле рядом, встал и сделал шаг вперед. Шум голосов, до сих пор разносившийся по залу мгновенно стих и в наступившей тишине король произнес:
— Дамы и господа! Я искренне рад видеть здесь сегодня почти всех своих друзей и верных подданных…
Тут надо сказать, что Большие приемы устраивались, не так уж и часто. Примерно раз в полгода в столицу наезжали гости. Главным образом приглашались наиболее видные дворяне и государственные чиновники из ближних и дальних местечек Аара, Земли северных варваров, Западной равнины и Сопредельных областей. Приглашенные привозили подарки, дань и…доносы на своих врагов. Здесь, в шуме праздника, который обычно длился три дня, совершались выгодные сделки, смещались и назначались чиновники, выслушивались просьбы и награждались рьяные. Наконец, именно тут заключались самые завидные браки. Большинство гостей и везло своих недорослей в столицу, дабы устроить их судьбу, а заодно развеяться самим в таком нечасто посещаемом месте, как Королевский Дом. Поэтому когда принц протискивался сквозь толпу, многие провинциалы его не узнавали и грубо толкались, видя в нем, прежде всего, соперника перед троном. Тема это не раздражало, он прекрасно понимал, с кем имеет дело, и не считал необходимым затевать спор со своими будущими подданными.
Принц стоял в тесном окружении разодетых в пух и прах гостей и слушал речь отца, в которой тот, как всегда призывал сплотиться народ подле трона и дать отпор внешним и внутренним врагам. Что касается врагов внешних, то король безусловно имел ввиду остров Аш и Саррабию, издревле противостоявших Аару, но в постоянных внутренних врагах до сих пор ходил лишь герцог Аба, потомок незаконного сына Лотара Первого, крестный отец Тема. Впрочем, старик уже давно отошел от политики, был почти слеп, глух и бездетен. Тема несколько озадачило упоминание о внутренних врагах.
— Ломаете голову Тем? — вкрадчиво спросил позади женский голос.
Толпа была столь плотной, что принц-хранитель не смог бы повернуться и поэтому, лишь чуть склонив голову, скосил глаза назад.
— Странно, да? — шепотом спросили его, — последний заговор мы раскрыли год назад и вот опять кому-то неймется.
— Кому же? — с улыбкой задал вопрос принц.
— Вам, хранителю, надо бы знать, как закончил дон Матео, — шепнули ему в ухо, и принц почувствовал тонкий аромат знакомых духов. Сердце его радостно ёкнуло и кровь побежала быстрее, когда Тем ощутил легкое прикосновение к своему локтю.
— Я уверен, что мы могли бы поговорить об этом. Более того, я настаиваю, — тихо произнес Тем.
— Хорошо, — сказали сзади, — а согласится ли на это ваша супруга? Ведь беседа может затянуться до утра.
— Государственные дела, прежде всего, — решительно шепнул принц, — и…я скорее холост, чем женат и ты знаешь это.
— Да, но кое-какие дела требуют немедленного прояснения…— добавил голос, и Тем почувствовал, как маленькая теплая ладонь скользнула ему под пояс отыскивая единственную, ведомую лишь ей, дорогу, — чего там лишили беднягу Матео в казематах Этворта?
— Э..— взгляд принца пробежал по окружающим. Однако все с неослабным вниманием слушали короля и на него не смотрели. Впрочем, нет, один человек все же смотрел. Как бишь его… Дю Барта, кажется? Принц ответил ему свирепым взглядом и гвардеец, стоявший у стены, подавив зевок, отвернулся, наглец этакий.
Меж тем принц-хранитель почувствовал, что упрямая ладошка расшалилась всерьез. Его умело взяли в оборот и он, понимая, всю комичность происходящего, с трудом удерживался от смеха.
— Стойте смирно, мальчишка, — шепнули сзади, — вы же в присутствии короля и первых сановников королевства…
Едва король окончил свою речь, грянула музыка, и гости раздались в стороны. Но принц, повернувшись к собеседнице, не застал её на месте. Как видение она исчезла в толпе придворных. На минуту ему показалось, что он узнал знакомый профиль у выхода и поспешил туда, однако его оттеснили, и он потерял драгоценное время. Молодежь ринулась к столам с винами и закуской, а кто посолидней, тот степенно направился в другие залы. Там в относительной тишине их ждали круглые столы и чиновники Казначейства, мягкие диваны и писари Тайной канцелярии Его величества, а так же три брата-исповедника, готовые выслушать, подсказать и принять меры. Король же, сопровождаемый доном Алафо и братом Кьяссом, дабы не мешать всеобщему веселью прошли в королевский кабинет, лишь немногим уступавший парадной зале. Правда, прежде чем уйти, король поманил к себе капитана гвардейцев дона Юмпа и коротко приказал:
— Принца-хранителя ко мне!
Дю Барта, старший офицер, назначенный командовать во внутренний караул, шел вдоль коридора охватывающего громадным кольцом всё здание дворца Педью. Постов как таковых не было, но каждому гвардейцу был определен участок, на котором тот должен был патрулировать. Во время Больших приемов случалось всякое: старые распри, вспыхивали с новой силой под действием винных паров, ласковые взгляды прекрасных дам делали из друзей соперников и неосторожное слово, невзначай брошенное в разговоре каким-нибудь благородным доном, служило веским основанием для дуэли. Случались и просто шалости подгулявшей золотой молодежи, порой переходившие границы дозволенного. Все это надлежало пресекать в корне королевским гвардейцам и выставлять нарушителей вон.
Дю Барта, бряцая шпорами и сердито глядя по сторонам, кружил на участке, вверенном заботам дона Хорры, но того, как корова языком слизнула. Наконец, Дю Барта, догадался заглянуть за одну подозрительно топорщившуюся гардину и увидел вышеозначенного дона Хорру лобзающего грудь молодой ветреницы.
— Какого, лешего вы тут делаете, благородный дон? — прошипел Дю Барта, оглядываясь в коридор.
— Дю Барта, посмотрите на эту прелесть! — пьяно ухмыляясь, дон Хорра отступил в сторону, — вам видно?
— Дьявол тебя задери, Хорра! Ты пьян?
— Как святой Антоний, когда благословлял виноделов! — согласился дон Хорра, снова припадая к одной груди.
— Иди к нам, красавчик, у меня их две! — захохотала дама, стукнув Хорру по голове веером.
Дю Барта, плюнувши в пол, решительно выдернул гвардейца из-за гардины и объятий дамы. Дон Хорра навалился на него и пробормотал:
— Зачем, зачем вы так жестоки? Быть может это мой удел? Вы, Дю Барта, наверно не далекий? Творите властью данной беспредел…
— Молчите, поэт вы гребанный! — прикрикнул на него Дю Барта. Сдернув гвардейский плащ с опьяненного любовью и вином дона Хорры, он потащил его в сторону кухни. Дама смеясь, как ненормальная, пошла за ними следом. К счастью, по пути им встретились лишь два заезжих дона, которые и сами были изрядно навеселе, но все же вызвались помочь благородному Дю Барта, королевскому гвардейцу. Они горланили на весь коридор, что не допустят такой бестактности, и не позволят гвардейцу короля тащить на себе тяжести. Дю Барта, от их помощи отказался, но передал их заботам идущую попятам дону. Та оказалась совсем не против передать себя в руки сразу двум кавалерам и пьяная компания, оглашая коридоры взрывами хохота и выкриками, удалилась в противоположную сторону.
Прислонив дона Хорру к стене в одной из ниш, Дю Барта поймал пробегавшего через коридор поваренка и приказал немедленно позвать к нему дона Эгара. Что и было исполнено юным кухарем.
— Помогите, дон Эгар! — Дю Барта указал на Хорру, тупо смотревшего на них из ниши.
— Белое, урожай 15 года, — уверенно сказал Главный повар, втягивая в себя воздух.
— Не знаю, — пожал плечами Дю Барта, — может быть.
— Будьте уверены, дорогой друг, оно! — Дон Эгар усмехнулся, — помню в северном походе…
— А ты кто такой? — Хорра с трудом оторвал себя от стены и протянул руку, тыча в Эгара пальцем.
— Взяли? — спросил Дю Барта.
— Взяли! — кивнул дон Эгар.
— Кого вы брать собрались, мразь? — пьяно заорал дон Хорра.
В руке дона Эгара появилась тяжелая золотая ложка, знак Главного повара и он от души приложил ею по лбу дона Хорру. Пьяный рухнул на руки Дю Барта и закрыл глаза. Дон Эгар подхватил тело за ноги, и они уже было, собрались втащить его в одно из подсобных помещений кухни, как вдруг из-за поворота коридора появился принц-хранитель.
— Добрый вечер, господа! — обратился к ним Тем.
— Ваше высочество…— пробормотал дон Эгар, неловко бросая ноги Хорры на пол. — Тут вот…
— Плохо одному из гостей, принц, — вмешался Дю Барта, — мы с доном Эгаром принимаем меры.
— Неужто? — усмехнулся принц, вглядываясь в гостя, — а мне казалось, что дон Хорра служит в вашем полку.
В разговоре повисла пауза, во время которой Дю Барта лихорадочно искал выход.
— Это так, ваше высочество, но дон Хорра внезапно заболел, а гость, он…— сокрушенно сказал Дю Барта.
— Скажите лучше, перебрал лекарства! — засмеялся принц. — Хотя знаете, Дю Барта, это ведь грубый проступок, пьянство на дежурстве. Вы не находите?
— Ваше высочество, — взмолился дон Эгар, вдруг вспомнивший о своих обязанностях, — если я вам не нужен, разрешите мне удалиться?
— Удалитесь! — кивнул принц, — удалитесь милейший и… прихватите с собой дона Хорру. Нельзя же что бы в таком виде его увидел старший офицер. А кто, кстати, сегодня старший офицер внутреннего караула, Дю Барта?
— Я, ваше высочество! — прямо сказал гвардеец, глядя куда-то мимо принца.
— Ах, вот как! — помрачнел принц.
Два дюжих повара, приведенные доном Эгаром, перехватили из рук Дю Барта бесчувственного Хорру и уволокли на кухню. Дон Эгар, поклонившись принцу и виновато взглянув на гвардейца, тоже поспешил исчезнуть.
— Ну что же, Дю Барта, укрывательство нарушителей это тоже серьезный проступок, и я думаю, ваш прямой начальник, то есть дон Юмпа, был бы не слишком обрадован, узнай он об этом.
Дю Барта хмуро молчал, он знал, что принц кругом прав.
— Спасали честь мундира или друга, Дю Барта?
— Друга, ваше…
— Оставьте эти титулы, Дю Барта, придворным шаркунам. Зовите меня Тем.
— Это высокая честь, принц, — произнес Дю Барта, пытаясь разгадать, что же последует дальше.
— Отлично, Дю Барта! Значит, я могу внести вас в список своих друзей? — спросил Тем.
— По слухам, ваши друзья плохо заканчивают, — осторожно произнес тот.
Принц-хранитель внимательно посмотрел на него и после недолгого раздумья рассмеялся.
— Не всегда, Дю Барта, не всегда! А впрочем, вы правы – иметь меня в друзьях опасно, но во врагах просто смертельно! Удачи и берегите дона Хорру! — добавил он, уходя дальше по коридору.
Дю Барта посмотрел ему в след и весь в раздумьях, отправился своим путем.
Еще почитать:
Одуванчик — Глава 2. Одуванчик воскрес
Слепота
Последняя из Драконов. — Валер и Дракон. первая серия.
Одуванчик — Глава 1. Одуванчик пожелтел.
«
»
