Поднимаясь по лестнице, я не отпускал руку Саши. Не хватало мне еще одного штыря в ноге. Мальчишка был недоволен, брыкался, хотел идти сам, даже кусал меня. Пришлось один раз рявкнуть на него, о чем после сожалел. Не стоило срываться на ребенка. Неизвестно, что ему пришлось здесь пережить и какие опыты или пытки над ним проводили. Кстати, странно, что за все то время, пока мы ходим, нам не повстречалось ни одного человека. Лишь в комнате на втором этаже кто-то был, и то не факт, что мне это не почудилось из-за наркотика. 

 Путь до верхнего этажа прошел быстро. Вновь стал слышен вой ветра под потолком, даже стало чуть холоднее и свежее, что было очень вовремя после затхлого запаха пыли и мертвых тел с нижних этажей. Карты у меня как не было, так и нет, поэтому бродили мы долго. Блуждали по бесконечным однотипным коридорам, где все комнаты были либо заколочены, либо закрыты на замок. Спустя часы непрерывной ходьбы я решил сделать небольшой перерыв и присел у стены. Рука, все это время крепко держащая молоток, ныла от боли, но все же была рада небольшой передышке, как и ноги. Хоть на мне и были удобные и теплые ботинки с джинсами, было довольно прохладно, поскольку всю футболку я потратил на повязку и жгуты.

 Глаза закрылись сами собой. Не знаю, сколько я пробыл в отключке, но когда очнулся, Саши рядом не было. Меня будто парализовало. Он не оставил записки, куда он пошел, хотя как он мог оставить записку? Подскочив и схватив молоток с мыслью о предстоящем сражении за мальчика, я начал поиски. Я обошел все коридоры, крича и срывая горло на каждом углу, но все было тщетно. Мальчик словно сквозь землю провалился. Обессиленный я упал на землю, плача и хрипя. Я кашлял каждые несколько секунд, еще больше истязая больное и сухое напрочь горло.