Я отключился. Не знаю, сколько прошло времени, но мне было намного лучше. Рука саднила

совсем немного, головокружение и тошнота пропали совсем. Поднявшись, я отряхнулся от

налипшей крови с песком и двинулся дальше. Пройдя метров сто и затем повернув, я попал в

другой коридор. Он отличался от предыдущих. Тут не было тишины. За дверями слышалась

какофония из криков, визгов и звуков работающих хирургических инструментов, от которых по

всему телу пробегала дрожь. Ноги, подгоняемые адреналином, несли меня подальше отсюда.

Осторожность и страх быть пойманным пропали, на их место пришёл инстинкт выживания несмотря ни на что. Если бы передо мной выскочил человек – он был бы сбит. Плевать было бы на

оружие, я видел лишь дверной проем, за которым была ещё одна лестница. Пробегая, я увидел,

что одна дверь была открыта. Я видел, что за ней лишь на секунду, но этого было достаточно,

чтобы перестать спать без света и дёргаться от любого шороха и скрипа.

 В такой же комнате, в какой был заперт я, находился мужчина. Он лежал на деревянной кушетке.

Он был абсолютно голый. Вокруг него было четыре колеса, от которых тянулись веревки к его

рукам и ногам. У самых плеч и таза виднелись почерневшие и почти омертвевшие связки, на

которых висели почти оторванные конечности. Там был ещё один человек. Он стоял в

потрепанном и пожелтевшем от неправильного хранения халате, лицо его было скрыто за маской.