—Хм, ну ладно, — Саша подмигнул мне и бросился обнимать на прощание маму, отчего мое сердце будто проткнули сотнями игл. — Мы скоро вернемся мама, не уходи. И не болтай по телефону с тем доктором. А то ты любишь с ним поговорить.

 Я посмотрел на опустевший шприц. Нога тут же заныла, но, стиснув зубы, я все же смог ее сдержать. Тут в мой нос ударил запах, которого я очень давно не чувствовал. Запах ветчины с хлебом. На столе лежал треугольный бутерброд с салатом и сыром посередине. Живот предательски громко заурчал. Слюни сами собой текли изо рта, пока я шел к заветному столику. Меня не волновало, что это может быть ловушкой. Инстинкт выживания вновь взял верх, но ненадолго, пока я не услышал еще одно урчание. Оно исходило из живота Саши. Он с такими же искрящимися глазами смотрел на еду. Скальпелем я аккуратно разрезал бутерброд и отдал одну половину Саше.

—Спасибо, дядя Леня, — сказал Саша и, вместо того, чтобы начать есть, побежал к маме. — Мама, держи, а то ты худая совсем.

 К моему ужасу Саша взял свою половину и положил ее трупу в рот. Он двигал ее челюсть, чтобы мама “жевала”. Меня чуть не вырвало. Закончив, Саша подошел ко мне глядя одним глазом на меня, а другим на мою половину. Безумно хотелось есть, но оставлять этого ребенка голодным я не мог никак. Не простил бы себе. Скрепя сердце, я дал ему бутерброд. Улыбнувшись мне, Саша начал свою трапезу. Видя довольное лицо паренька мне стало на минуту легче на душе, но лишь на минуту. Голод и боль никуда не ушли. Хотелось бежать из этого треклятого места. Я смотрел, как Саша поедает вкуснейший черный хлеб, пропитанный мясным соком. Дождавшись, когда он все проглотит, я схватил его за руку и повел к выходу. В первый раз он смог вырваться и побежать обниматься с трупом. Теперь, глядя на эту картину, я не чувствовал горесть. Я не чувствовал ничего. В голове была лишь идея-фикс о побеге.