Та же Валя с увлечением рассказывала про видную даму в розовом халате и с крупной химией на белокурой голове, которая лежала в палате напротив: «Вон, Ира Редискина идет. Мы же тут все друг друга знаем. Ей будут вырезать яичники и матку, части желудка и кишечника уже нет. Так она говорит мужу: Редискин, мол, люби меня, у меня ведь одно только сердце останется. Если ты меня не будешь любить, как же мне тогда жить? Она печет на продажу та-а-акие обалденные пирожки, в одну из прошлых «химий» всех врачей отделения угощала. Потом местная столовка у нее рецепт просила!»
Многообразие обликов, характеров и опыта – в этом суть блуждания по больничным лабиринтам. Вот что такое онкодиспансер, именно это, а не место скорби, не ад. Да и я не Орфей, а лишь одно из лиц на групповом портрете.
Разгадка жизни в том, что людям нужны люди — я подслушала эту воздушную фразу в одном превосходном британском сериале. Воистину, лучше и не скажешь.
А смерть пусть подождет.
Таинственный остров
Немножко литературовед и слегка журналист, я в каждой букве написанного мною текста ощущаю его абсолютную вторичность. Вот и прямо сейчас пишу и слышу этот унылый суфлирующий голос: «Все это где-то было…». Миллионы людей проходят сквозь те же эмоции, десятки тысяч из них принадлежат к «пишущей братии» или, как их называют британцы, «болтливому классу». Невероятно сложно не поддаться соблазнительной иллюзии, что твои впечатления могут быть полезны хотя бы кому-нибудь, и не «наболтать» на белый экран монитора очередную похожую на миллионы других историю.