Как бы то ни было, благодаря чуткому вниманию Максима Константиновича прямо со стола новая я — с титановым «оком» справа от сердца — вступила в следующую стадию эволюции: Мышка-Терминатор.

Когда стало понятно, что завершение манипуляции близко, я решила нелепо пошутить: «Что, очень подпортили зону декольте?» Врач негромко усмехнулся: «Чуть-чуть. Потом сделаете себе красивую татуировку». «Тогда уж лучше бантик гвоздиком прибить», — пробормотала я.

Теперь на моем теле есть три шрама. Первый – на правой части лба, еще с детства, второй рубец остался на правом шейном лимфоузле, а третий – на груди, такой же правый, как моя правая рука, которой я пишу. Но я не буду срезать их, делать тату или прикалывать бантики. У меня красивые грудь и глаза, с ними я не пропаду в жизни.  

Как видите, положительный настрой во мне правил вполне. Он подпитывался сведениями, полученными от психотерапевта, которого я посетила единожды после первой «химии», чтобы слегка развлечь себя.

У человека, узнавшего о своем онкологическом диагнозе, поведала мне Ольга Васильевна, всего две стратегии выстраивания дальнейшей жизни: позиция жертвы и позиция хозяина. Задача психотерапии, как я поняла, заключается именно в том, чтобы переключить тумблер с режима «ах, бедная я овечка, врачи будут мучить меня страшными ядами, и роковая погибель — судьба моя» в брутальный  рев «я хозяин своего тела, и сейчас мы тут все порешаем». Для этого используются различные методики вроде аутотренинга и коротких положительных высказываний (радостно лыбясь в зеркало, повторять: «Я выздоровлю и буду счастлива!»), визуализации (во время введения химиопрепаратов представлять себе в красках, как целебное вещество медленно проникает в кровь и – хрям, хрям, хрям! – пожирает злобные клетки) и прочая, прочая, прочая. В общем, сплошное позитивное мышление, ЗОЖ и овсяная кашка по утрам.