В полумраке гостиной, освещенной телевизором и светом из коридора, Кира сидел на диване, подобрав ноги по-лягушачьи. В соседнем углу, вытянув ноги на пуфик, в белом махровом халате с маской на лице, лежала мать.

— Мам. — Кира выключил звук телевизора, когда свадебное шоу прервалось на рекламу. — Ты ненавидишь папу?

— Нет, — честно ответила женщина, — просто иногда он меня раздражает.

— Вы часто ругаетесь, это надоедает. — Долго размышляя над собственным положением в семье, Кира в очередной раз возненавидел Багратионова, который смотрел дальше, чем он сам, находясь в непосредственной близости источника его проблем.

— Твой папа не находит баланса между работой и семьей, мне обидно. — Она вздохнула. — За долгие годы совместной жизни я поняла, что он никогда не был со мной до конца открытым. Его можно понять, от таких ударов судьбы не отправишься… Для него я старалась создать такой дом, в который он захотел бы возвращаться, но он продолжает сбегать. И куда? На работу.

“Не к любовнице же”, — про себя сказал Кирилл. Мама бы шутки не оценила, закончив разговор на скандальной ноте.

О том, что отец потерял всю семью в один день, парень узнал в одиннадцать. Тайна приоткрылась для него совершенно случайным образом. Он залез в стол отца, чтобы вписать тому в ежедневник “поход в кино”, а нашел старый паспорт. Открыв его, он полюбовался записями имени и места рождения, а затем отлистал дальше. У мамы в графе “дети” стояло его имя и дата рождения, но у отца были вписаны незнакомые — чужие имена.

Со старым родительским паспортом и испугом в глазах он явился к матери. Кирилл решил, что отцу он не родной ребенок. Тогда мама его успокоила — показала свидетельство о рождении. Она убедила сына подождать до вечера.

После ужина отец пригласил его в кабинет, где несколько часов провел в рассказе о жизни до появления в ней Кирилла. Болезненное выражение на лице отца он запомнил навсегда, оно заставило его чувствовать себя неуютно рядом с ним. Желания говорить о прошлой семье больше не возникало. Не хотелось слышать тяжелое дыхание, словно кто-то рядом с ним задыхался.

— Не разведешься с ним только из-за моего наследства? — Поинтересовался Кира, подумав и о том, что при других обстоятельствах оно могло делиться на троих. — До конца жизни будете ссориться?

— Слава богу, у нас разница почти двадцать лет, — они оба усмехнулись. — Я не настолько меркантильная. Да и вообще, у ребенка должны быть и мать, и отец.

— Хочешь принести себя в жертву?

— Ой, ну хватит! — Выпалила женщина. — Я к нему привыкла! За столько-то лет! — Она выдохнула. Нашарив рукой диванный валик, подложила его под голову поверх подушки — для высоты. — Второй раз я замуж точно не пойду, а вот твой отец в одиночестве свихнется. Он не самый внимательный муж, но я никогда не скажу, что он плохой отец. — И Кира с ней был полностью согласен.

— Может вам сходить к семейному психологу? Подлатать дыры в браке.

— Э-эй! — Мама приподнялась на локтях. — Хватит, не лезь в наши отношения.

— Ваши отношения сказываются и на мне. — Кира не врал, конфликты по поводу, а особенно без его задевали. Невинные просьбы перестать часто напоминали бросок петарды в костер — быстро прилетало в ответ.

— Не мне это говори.

— То есть ты не против?.. — Мать посмотрела на него с подозрением. — Я просто хочу мира в доме.

На это откровение Кирилла сподвигли долгие ночные раздумья. Глядя на Тимура, он ощутил себя разбитым надвое — разделенным между родителями. Он чувствовал любовь обоих, но она не была их общей, похожей на ту, когда в детстве приходишь под утро и заваливаешься досыпать между папой и мамой.

Помимо этого хотелось признаться в нежелании быть врачом и обхаживать девочек только ввиду их национальности, но на это требовалось больше времени.