Возвращаясь домой, Дима вглядывался в желтое окно кухни с открытой форточкой. По пути он заскочил в магазин за хлебом, Аня выпрашивала сникерс, но свободных денег у брата не водилось. Выбор пал на маленькую “Аленку”, лежащую перед кассой.
Парень задержался у подъезда, придерживая дверь входящей с продуктовой сумкой бабушке.
— Давайте помогу. — Сунув под мышку кирпич белого, Бойко перехватил авоську. Он огокнул, ощутив в ней тяжесть кирпичей. — Как же ж вы ее доперли, бабуля?
— Ой, не спрашивай… щи хотела сварить. — Старушенция, опираясь на трость и перила, вскарабкалась на второй этаж. — Спасибо, сынок. Ты поставь мне к двери, пятая квартира.
Оставив сумку под дверью, Бойко махнул вверх по лестнице. До него эхом доносились благословения и благодарности всех видов. Парень подумал, зачтется ли ему это после смерти, и что спросят за краденое железо и сбитые кулаки.
“Да какая разница”, — Дима отбросил попытку вообразить последствия, у него было настоящее, в котором праведными поступками за коммуналку не расплатишься.
Дверь открыла Аня, входной контроль осуществлялся исключительно по наличию конфет в карманах.
— Ваш пропуск, — она протянула раскрытую ладонь. Дима вложил крохотную шоколадку, сделав шаг в квартиру. Сестра попятилась. — Не то. — И он вручил ей хлеб. — Совсем не то.
— Начнешь зарабатывать, будешь покупать, что нравится. — Сбросив разношенные пыльные кроссовки к тумбочке, парень сразу направился в ванну.
Отмыв грязные руки и лицо, Дима сбросил мокрую от пота футболку в стирку. На кухне Аня сочиняла историю своей любви с прекрасным миллионером, за которого она обязательно выйдет замуж, когда вырастет. Бойко застрял в дверях, опершись плечом о косяк. Мать натирала морковь для зажарки.
— И он купит нам большой дом, — заключила сестра, глядя на брата.
— Лучше пусть тебе учебу в универе оплатит, — высказался Бойко, запустив руку в карман. Он вынул плотную стопку купюр сотнями, вкладывая их в карман халата матери. — На кредиты.
— Спасибо, Дим. — Ее усталая улыбка сына совсем не приободрила, и он толкнул дверь в свою комнату.
Царивший вещевой бардак парень раскидал по принципу “грязно-чисто-терпит”. Кучу не первой свежести он вынес в ванную, запихнул все в стиралку и захлопнул дверцу. Бесконечное количество раз наблюдая включение этого аппарата, он так и не запомнил, какой режим использовать, те еще были подписаны на английском. Оставив все как есть, парень залез в ванную, чтобы смыть трудовой пот.
Днем Слава скинул ответы к контрольной по информатике, но настроения разбираться с учебой у Димы не нашлось. Намылив голову, он посчитал затраты в будущем месяце: стандартные и на ставки, чтобы поднять хотя бы косарь на новую шмотку. Из демисезонной куртки он совсем некстати вырос, весной короткий рукав заметила Соколова, невзначай указав, что тот должен доходить до середины ладони. Дима бы на это наплевал, но мать повторила то же самое, когда взялась перестирывать весь гардероб.
Бойко подумал про наилучший расклад, когда их со Славой возьмут на первые бои. Проблемой были только документы, и те требовались не для того, чтобы отправлять процент пенсионному фонду, а для уверенности, что менты не станут искать виновных в сломанном лице подростка.
В шестнадцать Дима думал вступить в права взрослого, чтобы трудоустроиться на полную ставку, но условия требовали согласия обоих родителей. Проблемой был спившийся отец, эмоции вспыхивали от одного упоминания, а встречаться — это испытывать себя на сдержанность. Этой чертой Бойко никогда не отличался.
Пока в ванной шумела вода, Аня проскользнула в комнату брата. Здесь она занималась уроками, хранила свои книжки, но сейчас чувствовала крадущийся по пятам страх. Закрыв за собой плотно дверь, девочка открыла шкаф с вещами брата. Сегодняшние штаны Димы были темно-синими, она вытащила их из сваленной вниз кучи спортивных костюмов. Дернув замок одного кармана, Аня нашла там помятую сигарету.
“Он курит!” — этот факт казался ей не менее преступным, чем то, что сейчас делала она сама.
Застегнув карман, младшеклассница взялась за второй. Помимо мелочи, там нашлась пара сложенных полтинников. Мысль, что если забрать один — никто не заметит, была для нее убедительной. Карманных ей не давали, поэтому Бойко решила взять их сама. Старший брат мог ссыпать немного рублевой мелочи на мороженое, но десяти рублей на гелевые ручки с блестками ей бы не хватило.
Вытащив одну купюру, Аня застегнула карман, затолкала штаны обратно и прикрыла дверцы шкафа. Деньги она спрятала в носок тапочка, взяла для видимости книгу и вернулась на кухню.
Громко, во всеуслышание, начала читать приключения о беспризорном мальчишке Оливере, которые с первого раза ее никак не увлекли. Сейчас Аня была готова играть роль хорошей девочки, чтобы никто не смог уличить ее в дурном поступке.
