Я решила лишить его жизни в сентябре. Кажется, было воскресенье. Я курила на своем балконе и, склонив голову, наблюдала за тем, как его жена напротив развешивает белье — полосатое засаленное полотенце, трусы, маленькие футболочки сына. У нее были жиденькие светлые волосы. Сама она представляла собой почти точный геометрически правильный круг с небольшой головкой и красивыми, но почему-то всегда сощуренными глазками. Она стоила своего мужа и, кстати, нисколько меня не интересовала.

Несправедливо будет описывать Григория лишь с одной стороны. В книгах с плохой стороны нам преподносится злодей, чтобы мы могли оправдать убийцу. Но я не желаю, что бы меня оправдывали. Григорий не всегда являлся ничтожеством. В детстве, когда ему исполнилось всего пять, это был жизнерадостный и милый ребенок. Он обожал свою маму, никогда не мучил животных, не капризничал, часто смеялся. Правда однажды, когда он пришел с мамой к врачу, тот долго смотрел на него и неожиданно сказал:

— Наплачетесь вы с ним, когда он вырастет.

— Что? — изумилась его мать.

— Простите. Простите, это мысли вслух, — стушевался врач. — Это не моё дело.

Это действительно было не его дело, хотя он и оказался прав.

Тем не менее, в детстве Гриша был милым, талантливым ребенком. Он умел рисовать, играл на пианино. Правда, оказался лишён самой способности обучиться самодисциплине и терпеть не мог учиться, вообще, что не отменяло его доброго и открытого сердца. Просто при этом он был податлив на влияние извне. Куда и кто его вёл, за тем он и шёл. И авторитетом для Гриши стал его двоюродный дед — жестокий, властный человек, быстро научивший его уважать силу, деньги.