2

     Прошло около двух месяцев. Случай на кладбище постепенно забылся. Но Мик поклялся сам себе, что никогда нога его больше не ступит на это поганое место. С Фрицем больше эту тему он никогда не поднимал, потому что тот выставлял его на смех. Да Мик уже просто не верил сам себе. Мало ли какая чертовщина могла померещиться!
     Он продолжал жить своей обычной жизнью. Бросил курить, по утрам делал зарядку и принимал холодный душ — нации нужны здоровые патриоты.
     Ходил в спортзал, иногда на футболе выпивал бутылочку-другую пивка. Вечерами ходил вылавливать татар, китайцев, евреев и представителей других национальностей, не относящихся к славянам. Ночью стал подрабатывать в интернет-клубе админом, чтобы купить себе новенькие стилы с металлическими вставками, дабы удобней было тромбовать «не наших».
     В одну из таких ночей Мик сидел в кресле админа за компом. Народа практически не было. Играли в игрушки малолетки, да какой-то ботаник заснул над своей дипломной работой. Вскоре ушли и малолетки, остался лишь один спящий ботаник.
     — Отстой! — проговорил Мик, зевая от скуки. Его пальцы уже набирали номер Фрица.
     — Алло, ариец, подрывай свою фашистскую задницу и ай-да ко мне в клуб! Я в инете новую игрушку откопал. «Найди Гитлера» называется.
     — Не, не сегодня. Ты на часы смотрел? Я уже десятый сон вижу. Завтра посмотрю твою игрушку. Будет день и будет пища. Ауфидерзейн!
     — Да пошел ты! — Мик швырнул телефон на столик и открыл долгожданную игрушку. Сколько он над ней просидел, было неизвестно. Только вдруг повернув голову, встретился со светло-голубыми глазами на бледном-пребледном лице. В дверях стоял  высокий и худощавый парень, одетый в черное, с волосами до плеч. Он молча наблюдал за ним, но порога не переступал.
     «Мальчик-гот!» — зло улыбнулся про себя Мик. — «На ловца и зверь бежит. Вот бы его сейчас тромбануть! Не, нельзя, с работы выгонят и накроются стилы мои медным тазом.
А какой бледный! Точно чахоточный. Хотя эти дегенераты себе лицо театральным гримом выбеливают. Попадись ты мне на улице!» — Мик сжал кулаки, сетуя на то, что они не смогут прогуляться по худосочным бокам типа в черном. Хотя, помимо воли, заметил, что лицо незнакомца необычайно красиво, несмотря на сильную бледность.
     — Можно мне войти? — спросил он очень мягким, завораживающе-приятным голосом.
     — Табличку что ли повесить: «Готам вход воспрещен?» — сказал он как бы сам себе.
     — Некрасиво унижать человека за мировоззрение, отличное от твоего собственного.
     Мик поразился этому журчащему, льющемуся, словно родниковая вода, и гипнотизирующему голосу.
     — А я еще никого не унижал, — грубо ответил он, добавив: — пока что.
     Молодой человек продолжал стоять за порогом, облокотившись о дверной косяк.
     — Можно мне войти? — спросил он, продолжая бесстрастно смотреть на него.
     Мик начал выходить из себя, моля богов, чтобы нервы не сдали и он не лишил бы себя работы.
     — Здесь уже закрыто! — как можно резче сказал Мик, решив игнорировать непрошеного гостя и продолжал втыкать в игрушку.
     К нему протянулась рука с длинными тонкими ухоженными пальцами, на мизинце которого был  длинный ноготь, аккуратно подточенный и налакированный. С тонкой кисти свешивался длинный, очень пышный кружевной рукав. В руке было сто долларов.
     — Истинные арийцы не продаются! — иронично ответил Мик.
     — Можно мне войти?! — со злобными нотками в голосе повторил готичный посетитель.
     — Да нет же! — окончательно вышел из себя Мик, хлопнув кулаком по столу. Пока повернулся, а гота уже и след простыл.
     — Придурок гребаный! — не мог успокоится Мик. — А что это за запах? — в воздухе витал запах гниения. Приблизительно такой, какой он чувствовал тогда, на кладбище. Мика охватил панический ужас, он стал кричать на ботаника, чтобы тот проснулся, решив спросить у него, не чувствует ли он такой же тлетворный запах, но ботаник не просыпался.
     Тогда Мик решил поднять его силой, хлопая по щекам от души. Неожиданно ботаник открыл глаза — причем взгляд был абсолютно ясный, будто бы он и не засыпал вообще.
     — Упырь! — сказал он и снова заснул.
     Взгляд у него был такой же, как и у Фрица тогда.
     — Что?! — взбесился Мик. — Да вы что, сговорились тут все до психушки меня довести! Разыгрывают! Конечно же! Как же я сразу не догадался! Меня кто-то разыгрывает. Сейчас я это узнаю! — он принялся снова колотить ботаника по щекам, но тот не просыпался.
     — Мертвым сном значит спит! Подожди-подожди, обезьяна очкастая! — Мик принес целую банку воды и судорожно вылил на голову ботанику. Тот пошевелил головой, пытаясь разлепить глаза.
     — Что? Куда? — спросонья не понял он.
     Мик принялся трясти его за плечи: — Почему ты сказал «упырь»?
     — Что?! Я ничего не говорил!
     — Не говорил?! Дурочка из меня делаешь. Отвечай, почему ты сказал: «упырь»?!
     — Я не говорил…
     — Убирайся вон! — потерял терпение Мик, едва ли не пнями выставив ботаника за двери.
     — Да что же это такое!
     Начало рассветать и пришла уборщица.
     Мик чуть ли не побежал на остановку, желая побыстрее доехать домой и забыться сном.
     — А когда он говорит тебе: можно войти? Никогда не приглашай его. Он только этого и ждет! — услышал Мик сзади себя и с ужасом обернулся. Между собой общались две женщины. Видя, как он на них смотрит, они замолчали и уставились на него, в свою очередь. Мик отвернулся в сторону.
     — Нет, я себе накручиваю, это накрут, всего лишь накрут.