В один из таких дней Генрих снова навестил ее. За окном было уже совсем темно, только вдали виднелись огоньки из города. В комнате тоже было темно. Служанка уже давно ушла. Адель была совсем одна. Когда Генрих приходил, зажигал свечу рядом с кроватью и садился рядом на пол, он клал руку на холодную ладонь Адель и начинал рассказывать ей о мире, о том как прошел день, о магии, обо всем. Принцесса лишь переводила на него своей мрачный взгляд и слушала. Генрих знал, что она его слышит, потому говорил и говорил.
– Звезда моя, я каждый день молюсь основателям и дракону, чтобы ты встала на ноги. Они уже давно отвернулись от меня, но я надеюсь, что на тебя все еще направлен их взор — прервал свой рассказ, чтобы в очередной раз напомнить своей дочери, что она не одна.
– Я буду оберегать тебя до самой своей смерти, моя дорогая Адель — он наклонился и поцеловал ее лоб,  а после улыбнулся. Он смотрел на нее молча еще какое-то время, а после встал.
– Что ж, принцессе пора спать. Завтра я снова приду к тебе и принесу угощений с фестиваля. Я рассказывал? Завтра у твоей мамы день рождения и ее подданные устраивают большой фестиваль. Когда-то и в честь твоего рождения устроят большой фестиваль, и ты сможешь его посмотреть. 

Мужчина улыбнулся. Он потушил свечку и слился с появившейся тьмой. 

На следующий день и правда начался фестиваль. Его было слышно даже во дворце из-за распахнутых везде окон. Служанка открыла окно и в комнате Адель. Девушка посмотрела вдаль и тяжело вздохнула, а после приступила к ежедневным обязанностям.
– Хорошо вам, Ваше Высочество, лежите себе и ничего вам делать не надо, а я тут занимаюсь совсем бесполезными делами и даже не могу сходит на фестиваль, хотя все туда пойдут. Ее Величество беспокоится, что никто не заметит как вы перестанете дышать и весь дворец будет пахнуть гнилой плотью, вот и пекусь над вами весь день — служанка говорила себе под нос, но из-за полной тишины все было слышно. Она знала, что Адель никому ничего не скажет, потому говорила все что думает.