-Мы сделали то, что могли, — Шенье пожал плечами. С годами циничность преобладает в человеке, а когда речь идет о том, что скоро придет и твой срок падения, циничность становится ведущей чертой.

***

            Они пали одновременно. Просто их имена вдруг объявили народу, как имена врагов. Причина была смутная, но народ уверовал.

            Они не были еще арестованы, а уже точно знали-  идут. И народ не станет возражать.

Так и случилось.

            Арест солдатами, демонстративное шествие по городу в цепях, чтобы люди точно видели, что происходит и с кем. Камера…

            По иронии судьбы, их и посадили в одну камеру. Разбирательств не было. Пришел только дознаватель и спросил:

-Виновны? Признаетесь?

-В чем? – спросил маркиз. – Я ни в чем признаваться не буду.

-А это неважно, — пожал плечами дознаватель и обратился к графу. – Признаетесь?

-Мне не в чем признаваться, я ничего дурного не сделал.

            Дознаватель пожал плечами и вышел прочь, чтобы написать положенный документ. У него было четкое распоряжение – подписать от имени преступников их признания. Сам же факт того, что признания не было, никого не волновал. На бумаге все блестело от правды.

-Казнят, — без сомнения сказал Шенье.

-Думаю, что завтра, — Моран прикинул в уме, как быстро казнили других советников. – Но ты знаешь, что мы не могли ничего сделать. Другие..пытались.

            Другие пытались, да. И получали куда более тяжелые казни и даже пытки. Все равно добывались признания, только их потомство еще впадало в немилость. Словом, Мирас, да будут дни его долги, истреблял всех, кто был глуп, чтобы понять, что нужно уйти; и карал тех, кто понимал и принимал смиренно.