— Нет вдохновения, нет стимула, — сказал я сам себе, — любое достижение мужчины стоит столько, на сколько его оценит  женщина. Всё, что я делал, я делал для Каори. Слишком поздно пришло понимания смысла моего личного бытия.

Оборвалась на скрипке струна.

Последний звук улетел и пропал.

Дни пролетают один за другим, ерунда.

Это я виноват, я от жизни устал.

Что толку, что я  на вечер вернусь.

Любви нет,  она как свеча погашена.

Выпьем вместе по стопке, утрусь.

И ты поймёшь, что зря накрашена.

Любовь со струны слетела, испарилась.

Вопросов масса, но нет ответа.

Сначала душа в истерике билась,

Потом привыкла к миру без света.

     Вдохновение пропало не сегодня, а год назад.  Без всякой веской причины я расстался с японкой Каори-сан, мастером Ки Гонг и владелицей маленькой спортивной школы. Она не на много младше меня, но хорошо сохранилась и её не мучают вопросы  сохранения фигуры. Вообще, она для меня загадка. 

       Я давно уже слегка помешан на японском стиле жизни. Мой друг из маленького городка Ивамидзава, что на Хоккайдо, настоящий самурай, который играет на саксофоне и рисует аниме. Он тоже на пенсии. Мы друг без друга на интернете не проводим ни одного дня. Постепенно моё жилье стало напоминать японские апартаменты, низкий столик, минимализм и татами. Посуда на кухне тоже стала японской и вилки с ложками заменили палочки. Домашние растения и постеры создали маленькую копию японского жилища. Только огромный портрет Будды говорил о том, что тут живёт не японец, а ненормальный американец.