Только что прозвучавший рассказ Лизы, её совет не робеть, стыд за подкуп внимания к себе врача и разочарование в качественной медицинской помощи, на которую Галя так надеялась, — всё это слилось воедино, и в этот момент зреющий в душе протест достиг своего апогея.

Голос Галины зазвучал твердо:

— Я пришла к Вам с болью, а Вы даже не осмотрели меня. Вы написали, что у меня нормальное давление, а сами его не измеряли. Позвольте посмотреть, что еще написано в моей карточке. Может, у меня и поясница не болит вовсе?

— Да ты что, деточка! Не переживай, вылечим мы тебя, как только будут анализы. Без них я ведь не могу поставить точный диагноз. Иди с Богом.

Эта многократно прозвучавшая «деточка» и циничный посыл к Всевышнему поддали жару, и Галина не захотела останавливаться в своем порыве:

— Давайте мне назад мои пятьсот рублей.

У Полоницыной округлились выпуклые бесцветные глаза под синими тенями, и казалось, что они за очками стали в два раза больше. Она несколько раз пыталась что-то сказать, но только открывала и закрывала рот, как рыба, попавшая из воды на воздух. Большие серебряные серьги задрожали, а кисти рук нервно двигали по столу карточку, под которой лежала купюра.

Медсестра изумленно наблюдала за необычной ситуацией. Сначала открыто, а после требования Галины возвратить ей деньги – опустив взгляд к бумагам.

В эту минуту в кабинет заглянула Лиза:

— Простите, если прием закончен, я заберу больную. Ей тяжело ходить самой.