Утро было холодным и пасмурным. Снег шел почти всю ночь, но ложась на землю мягкими хлопьями тут же таял. На дорогах блестели лужи. Люди торопились по своим делам. Город понемногу оживал и наполнялся гулом, как наполняется водой вскипающий чайник. Фрэнки проснулась и отправилась на поиски чего-нибудь съестного. Она шла через парк, рассматривая людей, которые вышли на прогулку со своими питомцами — и те, и те вызывали у нее не то жалость, не то презрение, а может быть зависть. Фрэнки подумала о том, каково это иметь своего человека? Но тут же увидела, как мужчина наказывает собаку за то, что та извалялась в тухлятине, и отбросила эти глупые мысли. Все-таки быть самой по себе гораздо приятнее.
Вечером Фрэнки снова сидела на ступеньках здания напротив мясной лавки. Первый фонарь зажегся, и, как и прежде, у входа начали собираться собаки со всей округи. Фрэнки подметила, что, несмотря на то, что все выглядит как обычно, что-то все-таки изменилось, вот только она пока никак не поймет, что именно. Фонари уже полностью осветили улицу, а собаки толпились у входа. Прыгая, становясь на задние лапы, рыча и мешая друг другу, они пытались заглянуть внутрь, но лавка темным, одиноким пятном стояла среди домов и магазинов, из окон которых лился свет на мокрые тротуары. Этим вечером мясник так и не появился. Магазин был закрыт. «Этого следовало ожидать»: подумала Фрэнки, мысленно усмехаясь над теми, кто продолжал ждать у двери. Живот гудел от голода и оставаться на месте было непозволительной роскошью. Фрэнки побрела по улице в сторону дома, в надежде найти что-нибудь съестное по пути.
Снег по-прежнему белой пеленой нависал над городом, ветер пронизывал холодом, а на пути не было ни одного места, где можно было чем-то подкрепиться. Обычно у Фрэнки на такой случай имелись припасы, но их осталось настолько мало, что брать их разрешалось только в самом крайнем случае.
Шерсть намокла и скаталась, лапы потемнели от грязи и влаги. Дрожь, как ток, пробирала тело до самых костей. Эта ночь вполне могла стоить Фрэнки жизни, потому единственное, что оставалось, – это идти, пока силы не покинут ее окончательно.
