— Расслабь лицо, — сказал я, чувствуя себя Джоном Коннором. Хотя она совсем не была похожа на робота.

Я показал, как улыбаться «правильно», она попыталась повторить, но вышло все еще слишком натянуто. В итоге пришлось оставить попытки в столь пагубном деле.

Мы смотрели фильм, она задавала вопросы, а я отвечал, радуясь, что теперь Лея чувствовала себя спокойнее в моем обществе. Она съела целый килограмм мандаринов, который мне пришлось почистить, но жаловаться не хотелось. Такой Новый год был лучше, чем то, что планировалось мной изначально. Одиноко в давящих серых стенах не ставшей родной однокомнатной квартиры на окраине столицы, так и не покрывшейся к празднику снегом.

***

А потом наступила полночь, речь президента я прослушал, все мое внимание было приковано к ней.

— С новым годом, Лея, — сказал я.

— С новым годом, Максим, — она впервые неуверенно назвала меня по имени, а сердце в моей груди почему-то забилось быстрее.

Я посмотрел на нее внимательнее, казалось, она ожила: не сидела так прямо, не смотрела холодно, пыталась поддерживать нормальный диалог. Но, возможно, я себе это только придумал, поверив, что способен сделать ее человечнее за столь короткий промежуток времени.

За окном громко бахнул салют, она вздрогнула. Действительно вздрогнула и посмотрела в сторону балкона почти напугано.

— Это фейерверки. Пойдем посмотрим. Они красивые, — я поднялся, разминая затекшие ноги. Лея встала следом, все еще косо поглядывая на балкон, а залпы уже не прекращались.