— Ты притащил его в дом? У него вся пасть в крови.. ах! Не дай бог на Костика бросится! Нет, нет! Вон! Во двор! – его жена прижимала их ребёнка и корчила странные гримасы при каждом взгляде на меня. Я улыбался ей, пытался даже понравиться, да только ребёнка она прижимала всё сильней.

— Не тронет он его, не ной. Нам завтра на охоту, на улице лютый мороз. Околеет к чертям. Сегодня тут будет спать, — отец недовольно хмурился, да и только. Мне было достаточно и этого. Сегодня я его гость, и должен вести себя правильно. Потому, я закрываю глаза и клянусь своему Спасителю, что сделаю всё завтра.

Скорее бы взошло солнце, скорее бы отвести его туда, на то самое место! Я так этого жду! Жаль, что я не могу спать, да и вкус еды мне непонятен. Мысли в голове такие сложные и простые одновременно. Не вижу никакой разницы между ночью и днём, верхом и низом. Мне понятно лишь солнце, его лучи мне знакомы и даже ненавистны. Я помню каждый день своей жизни, хоть и не должен был, помню достаточно, чтобы трястись от ненависти. Первый день я только лаял и рычал, бросался на каждого зверька и куст: меня раздирала, больно жгла ненависть. Я будто опустил морду в миску с огнём: моя пасть горела так сильно, что я жевал снег, но этот огонь нельзя было потушить. Второй день прошел спокойней первого: я плакал и выл в лесу. Я оплакивал маленькие косточки, которые был вынужден обглодать, и, тем не менее, злился. Со мной никого не было, а ведь даже я знаю, что первые минуты ребёнка, его окружают люди. У меня ничего не было: ни покоя, ни сна, ни голода. Третий день я бродил по лесу, искал отцу подарок, чтобы он принял меня. Незнакомая псина, каждый день приносящая в зубах разные тушки, так и осталась для него чем-то неизвестным. В конце концов, он принял меня к себе, брал на охоту, и даже бросал кость. Один раз я попытался схватить его за руку, но не успел. Отец наказал меня палкой, а потом и вовсе закрыл в клетке, и я каждую ночь ждал этой охоты.
Ждать было больно и плохо, и я занял себя воспоминаниями о встрече со Спасителем и Создателем.