Но рано выдохнул Эжон. Граф Маолас привык получать всё, что хочет, и ни одна деятельность не заменила ему безнаказанности.

***

-Это что? – спросил Эжон, растеряв всякое приличие в одну дождливую и мрачную ночь, глядя на  аккуратно завернутое в тканевый кокон тело. Женское тело. По лицу, оставленному за пределами кокона, можно было увидеть и юность, и нежность всех черт, и нетронутость пороком…девушка спала.

            Слишком крепким сном, учитывая, что все ее тело было затянуто в ткани и обвязано лентой.

-Это? – граф Маолас взглянул на поданный ему «кокон», принесенный парой его слуг из его же собственной кареты, — ах, это Ленута.

-Мне все равно, как ее зовут, почему она спит и обездвижена?

-Она сопротивлялась моей любви, — отозвался граф абсолютно спокойно и велел слугам, — отнесите ее в комнату и заприте. Эжон, пошли к ней Маришку, пусть приведет ее в чувство и в порядок.

            Эжон не сразу обрел дар речи, но обретя, бросился за господином:

-Ваша светлость, как вы прикажете это понимать? Вы что, похитили девушку?

-Ну какая разница? – раздраженно вздохнул граф. – если бы она согласилась идти сама, мне бы не пришлось ее похищать. А так… что, выдашь меня? Или решил, что тебе что-то нужно?

            Эжон терпел насмешки и пьянки. Эжон терпел дурную репутацию дома, которому служил, Эжон привык ко многому, но это было слишком даже для него.