— Всё равно я посмотреть хочу!

— Ну ладно, если с машиной всё нормально, то поедем, покажу тебе кое-что.

— А что?

— А вот увидишь.

Вскоре макароны были сварены и разложены в тарелки. Друзья ели это незамысловатое блюдо с большущим аппетитом, так как уже давно ничего не ели, и их изжигал голод. Вдруг Антона как будто осенило: «А зачем ты чайник поставил? Я не видел, чтобы ты чай принёс». Артур посмотрел на собеседника уставшими глазами. Было видно, что он наслаждался долгожданной трапезой, и отрывать его от данного занятия было не самой лучшей идеей. Он сказал: «Единственное, что в этом доме осталось съедобное – чай. В детстве родственники меня часто брали с собой собирать всякие травы, и я в этом преуспел. Мать надо мной подшучивала, называла мою заварку не иначе, как «сено», а друзья просто смеялись. Сначала я обижался, а когда осознал, что уже тринадцать лет ничем не болею, перестал это делать. Пускай другие смеются, зато я сейчас здоровый. Чай этот наверху хранится, под крышей. Небольшая баночка здесь стоит, я проверял, так что поднимусь за новой партией завтра». Пар из носика посудины повалил плотной горячей ватой, куда-то исчезающей. Бануреев встал и налил кипяток в заварник. Только сейчас до Повязина дошло, что там уже что-то лежит. Чай был зелёный. Артур поставил перед другом чашку с напитком, а сам уселся напротив, поставив рядом заварочный чайник. В руках у молодого человека было небольшое блюдце. Артур всегда, когда находился Башкирии, пил чай из блюдца или пиалы. Так он привык. Повязин смутился от того, что чай был ненасыщенного цвета и потянулся к заварнику, но друг его остановил: «Ты не смотри, что цвет слабый. Там сейчас столько всего находится, что даже разбавить надо. Этот чай на вид невзрачен, зато различных веществ в нём с избытком на нас обоих хватит». Антон вернулся в исходное положение. Чаепитие продолжалось молча: Антон смотрел на Артура, а Артур смотрел куда-то в пустоту перед собой и о чём-то думал, но Повязин решил его не тревожить.