Антон больше ничего говорить не стал, так как боялся нарваться ещё на какую-нибудь историю. Ему нравилось слушать подобные вещи, но не в таком объёме, тем более, что Артур говорил медленно, часто повторялся и мог издавать звуки, похожие на мычания быка, свидетельствующие, что рассказчик усердно вспоминает последовательность событий.
Остановились у родника. Бануреев пошёл мыть и наполнять бутылку, а Повязин просто наблюдал и рассматривал всё, что находилось вокруг. Сам родник был облагорожен. Он был исполнен в виде небольшого фонтанчика, за которым красовалась огромная каменная глыба. От этой глыбы в разные стороны уходили две лестницы, переходящие в лесные тропинки. Никто толком не знал, куда они ведут, но было видно, что по ним часто ходят.
Набрав воды и умывшись из родника, путники отправились дальше. Они приехали домой уже в девятом часу вечера. Поужинав гречкой, оба сидели на бетонном крыльце и смотрели, как медленно и неумолимо краснели горы в закатном огне. Луна только начала уменьшаться, поэтому отсутствие её кусочка было почти незаметно. Теперь она не была красной. Цвет её стал жёлтым, как сливочное масло. Загорелись первые звёзды.
— А как ты спишь в этом омшанике? – Тихо спросил Антон.
— Обыкновенно. Мне очень нравится там спать.
— А можно я сегодня там посплю?
— Хорошо, я тогда буду в своей комнате.
— Спасибо!
Пошла прохлада, стемнело. Зажгли фонари. Молодые люди пожелали друг другу спокойной ночи и разошлись. Бануреев быстро разобрался с постельным бельём, лёг. Он смотрел на фотографию, которая стояла на тумбочке, рядом с кроватью. На фотографии были изображены двое: маленький Артур и его дед. Лицо деда было вопрошающим, как будто задало зрителю простой и понятный вопрос, на который не существовало ответа. Лицо же ребёнка смотрело в объектив большими серо-зелёными глазами и имело в себе едва заметные зачатки того, что объединяло обоих: дикая суровость и простота. Молодой человек не заметил, как уснул и вступил в воображаемый диалог со своими покойными предками. Право, им было о чём поговорить.
