Мы говорили об учёбе, обмениваясь друг с другом своими знаниями, Алика рассказывала о семье и её детстве. Она не требовала того же и от меня, да я и не была пока готова к такому разговору. Мы много смеялись и на эти мгновения отступили все терзавшие меня до этого мысли, все тревоги. Я, наконец, то вдохнула. Свободно, с улыбкой…
— Увидимся, — мы обнялись на прощание, божественница собрала свои сумки и, помахав на прощание, направилась к замку. Я решила, что еще несколько минут посижу здесь и посмотрю на закат. Как только я закрыла глаза, то услышала чьи-то резкие и громкие голоса. Я повернула голову и увидела Шармин и Эйдена. И они ссорились. Термез что-то отчаянно доказывала ему, иногда прикасалась к его рубашке и ее глаза слезились. Она была хорошей актрисой. Эйден же был самим собой – холодный, непробиваемый. С оттенками злости на лице он давал короткие ответы, а после очередной её реплики схватил за предплечье и сказал что-то такое, отчего глаза девушки расширились, и она ударила его по лицу, произнося какие-то наверняка ужасные слова. После чего она вздернула подбородок, поправила волосы и направилась к верной собачонке Сахаре, которая ждала её у ворот. Эйден заметил меня. Он стоял далеко, но я была уверена, что он смотрел мне прямо в глаза, а потом просто ушел. А я осталась размышлять о том, что между ними произошло.
***
Вечером мне все же удалось сесть за занятия, и где-то между травоведением и стражной магией я уснула.
