Силдж напрягла все свои чувства, мысленно обратилась к духам, которые обитали здесь. Тишина. Даже листья деревьев молчали, хоть и шевелились от прикосновения безмолвного ветерка. Создавалось ощущение, что звук полностью растворился и исчез из этого мира, оставив его в вечном безмолвии. Всё вокруг потеряло свою контрастность, стало блёклым и угрюмым. Наполняющие звонким хором пернатые барды: то-ли предчувствуя беду все разом улетели, то-ли безмолвно скрылись в дремучих кронах, опасаясь что их заметят. Всё живое словно сгинуло из чрева лесной матери, забрав с собой любое проявление живого. Телом вёльвы будто бы начал завладевать тяжкий недуг, неожиданно возникший из ниоткуда и так неистово показывающий свои силу и превосходство: появились необъяснимые слабость и головокружение; непонятно из-за чего, словно она поднявшись ударилась головой об древесный сук, возник звон в ушах. В самом пространстве она ощущала нечто неизведанное, чуждое ей. Оно будто пронизывало всё вокруг, просачиваясь прямо из самой ткани мироздания; проникало в каждую щель, тем самым оскверняя её. Сердце вёльвы билось с невероятной частотой, будто начало жить собственной жизнью и собиралось вырваться из её груди. Чувство сильной тревоги не покидало её. Подобно драугру, бесцельно бродившего у кургана древних, Силдж брела по узкой тропинке, из последних сил продолжая вслушиваться в окружение, но слышала только собственные шаги.