Часть 4

Теплое июльское утро было в самом разгаре. Солнце заливало ярким светом через распахнутые окна просторную комнату и большую кровать в ее центре. Ахетмаатра нежился среди подушек под теплым одеялом – французское лето так и осталось для него слишком холодным. Ему не хотелось вставать, тем более что на этот день не было запланировано ни показов, в которых принимал участие по просьбам друзей-модельеров, ни съемок. Несмотря на сорокалетний возраст, Ахет оставался самой востребованной фотомоделью и во Франции, и за ее пределами. Обхватив подушку, он по привычке взглянул на стену, где висела огромная карта мира с сотнями маленьких флажков – так были отмечены города, в музеях которых он побывал. Почти не оставалось мест, где могла храниться вторая половина гроба Тиа. Рядом стоял шкаф до потолка, забитый каталогами музеев, частных коллекций, буклетами с выставок и книгами по медицине. То, от чего мучительно умирали в прошлом, сейчас лечилось быстро и успешно. Только вот вернуть сестру в мир живых он не мог. 

Ахет перевел взгляд на календарь: этот день был закрашен красным карандашом, – пятнадцать лет назад в такое же солнечное утро была его первая фотосессия у фонтана… Пятнадцать лет поисков и одиночества… Он вздохнул, уткнулся лицом в шелковую ткань. 

Щелкнул дверной замок, и негромкий голос пожилой женщины позвал: 

– Мсье Шери́, Вы дома? 

– Да, мадам Мари! – откликнулся принц. 

Мари была домработницей Ахета уже четырнадцать лет, с того момента, как тот купил эту уютную двухкомнатную квартиру под крышей в старой части Парижа. 

– Я уже стала забывать, как Вы выглядите, все разъезды да съемки в последнее время, – женщина вошла в комнату и всплеснула руками. – Ах, Вы опять за старое?! 

Причиной ее негодования были увядшие лепестки, разбросанные по напольным коврам ручной работы. Египтянин смущенно спрятался за подушкой: большой букет изумительных бордовых роз, накануне заботливо оставленный домработницей на столике, вечером был превращен в бабочек, которые рассыпались лепестками по комнате, как только он заснул. 

– Я сейчас все сам уберу, – спохватился Ахет. 

– Не стоит, – Мари, вздохнув, подняла последний лепесток с кровати. – Они были такие красивые… 

– Очень! – он натянул на себя одеяло повыше: присутствие чужой женщины, хоть и домработницы, немного смущало, да и спать ему нравилось, по привычке, без одежды. 

Мари вернулась в комнату. 

– Такой мужчина: состоятельный, обаятельный, притягательный и до сих пор одинокий… Жениться давно пора, детишек воспитывать! А Вы? Хоть с кем-нибудь познакомились бы… Сколько работаю – ни разу порог этого дома не переступала женщина, кроме меня! 

Ахет обхватил руками колени и с грустью посмотрел на домохозяйку. 

– Я не хочу… 

– Если Вам нравится парень, а не девушка – не стесняйтесь. Сейчас это нормально и даже модно. 

– Нет, отвратительно. У меня все гораздо хуже… – мужчина, помолчав, добавил. – Я люблю родную сестру. Всю свою жизнь. 

– Родную… Сестру… Но это же…

– Противозаконно. Здесь так нельзя. Знаю. Но я не француз. В моей семье подобные отношения не возбранялись. Влюбился еще мальчишкой и тогда дал обет хранить ей верность, пока бьется мое сердце. Как у вас говорят, «любовь до гроба».

Мари в изумлении присела на кровать, провела ладонью по загорелому плечу. 

– Она знает об этом? 

– Да… Из-за нее я пошел против воли отца, который выбрал мне невесту, нажил врагом старшего брата, но не смог удержать ее… – слезы подкатывали к его горлу комом.

– Она ушла? 

– Умерла… Нет, она спит, но умрет вместе со мной, если не смогу вернуть ее в этот мир. Это был единственный способ приостановить, хоть на время, развитие смертельной болезни. Сейчас сестру можно вылечить, но я не могу воскресить ее… Потому что был глупцом. За что и расплачиваюсь до сих пор. 

– Не сокрушайтесь так, – домохозяйка уже не верила ни одному его слову, но все равно попыталась успокоить разволновавшегося мужчину. – Вы сделали все, что могли. 

– Хотите ее увидеть? 

– Если покажете фотографию… 

Ахет, закутавшись в одеяло, поднялся с кровати, достал из ящика письменного стола рамку и протянул ее Мари. 

– Это моя сестра Тиа… 

Женщина вздрогнула: она ожидала фотографию красивой девушки, но не мумии в гробу за стеклянной музейной витриной. 

– Ей тысячи лет… – Мари снова посмотрела на фото, потом перевела взгляд на мужчину. – Но вы так похожи… 

– Мне столько же, сколько ей. Мы двойняшки. Только я смог вернуться к жизни, потому что мою гробницу обнаружили в ваше время, не тронутую и не разграбленную. А Тиа нашли намного раньше, она путешествовала по музеям в течение полутора веков. Крышка гроба с заклинанием была утеряна, а вспомнить его не могу – такое оно необычное. Мне нужно было перенести ее в свою гробницу. Думал, что Тиа не потревожат, если она будет далеко от меня. А получилось… Кто знал, что мой сон затянется на тысячи лет благодаря старшему брату… 

Француженка вернула ему фотографию. 

– А какое же Ваше имя было тогда? – удивленно спросила она. 

– Ахетмаатра, сын Рамсеса III, – спокойно ответил принц, убирая фото обратно в ящик стола. – Вы единственный человек, которому я рассказал о себе, потому что доверяю, как близкому другу… 

– Боже! Рамсес III! – произнесла Мари, пытаясь осмыслить услышанное. – А Рамсес IV? 

– Мой старший брат… Он здесь, в Лувре. 

– Невероятно… Древний Египет… Да, в их царских семьях брак между братом и сестрой был частым явлением. Если Вы – древнеегипетский принц, тогда все понятно… Я приготовлю Вам завтрак? – домработница, не дожидаясь ответа, направилась на кухню, все еще пытаясь прийти в себя от услышанного. 

Ахет уже начал корить себя за откровенность, понимая, что это может закончиться не слишком хорошо. Он надел шелковый халат и пошел вслед за Мари, готовый к любому повороту событий. 

– Что желаете на завтрак, Ваше Высочество? – впервые домработница стояла в полной растерянности около плиты. 

– Не называйте так меня, прошу… – мужчина сел за стол. – Это причиняет боль. Отец отрекся от нас, когда я ушел к сестре в храм. Наши имена были стерты со стен и забыты всеми на тысячи лет… Сварите кофе, пожалуйста, он получается у Вас таким вкусным… 

– Не обижайтесь, мсье Шери, но таких чудес не бывает… Люди не живут веками, не могут умереть и воскреснуть. Фантазировать – не преступление, но нужно вовремя останавливаться.

– Я тоже не верю в чудеса… Как и не люблю предаваться фантазиям, – Ахет поднялся, оторвал лепесток от стоявшей на кухне розы, положил его на ладонь. – Это дар свыше и мое проклятие. Смотрите. 

Он сдул лепесток, который, оказавшись в воздухе, тут же превратился в огромную красную бабочку. Мари протянула руку, и насекомое осторожно село на пальцы. 

– Она живая?! – женщина испуганно разглядывала упругие чешуйчатые крылья. – В Средние века Вас без суда за такое отправили бы на костер. 

– В мое время тоже бы не пощадили, если бы знали… Выпустите ее, пусть летит. 

– Цветы, бабочки… Но ведь человека вернуть так сложно, – она распахнула окно, отпуская насекомое. 

– Не сложнее, чем убить… 

По спине женщины пробежал ледяным холодом страх. 

– Вы тоже меня стали бояться… – вздохнул принц. – Уже жалею, что рассказал о себе. Забудьте обо всем.

– Простите мое любопытство, – Мари поставила готовый кофе и тосты на стол, – но как вы вернете свою сестру к жизни? 

– Прочитав заклинание на крышке ее гроба. Она оживет, но будет выглядеть как мумия до тех пор, пока не верну поцелуем в нее жизнь, которую вобрал в себя много веков назад таким же образом. Но без тех слов, которые написал на белой краске своей кровью, я бессилен… 

– Какой жестокий ритуал! Так делать было обязательно?

– Совсем нет… – растерялся египтянин. – Когда эти слова пришли в голову, под рукой не оказалось ни кисти, ни красок. Поэтому я порезал пальцы и использовал свою кровь как красную краску. Тогда это показалось такой мелочью, да и сейчас тоже… Единственное, чего я боюсь, что надпись со временем невозможно будет прочитать. 

– А если так и не найдется крышка?.. – Мари пожалела, что задала этот вопрос. 

– Не брошу искать, пока будут силы и старость не возьмет свое. А потом… Я не расстанусь с ней: выкуплю у музея или украду, закажу большой кедровый египетский гроб, увезу в горы, что на западе от Фив, где найду пещеру, – Ахет закрыл глаза, его голос дрожал, по щеке медленно ползла слеза, – положу ее тело, украшу драгоценностями, лягу рядом сам, закрою крышку, обниму ее и приму яд. Лишь она и я, в полной тишине и тусклом свете масляных ламп, рассеивающих мрак одиночества. И никакой магии – только настоящая смерть. Мы будем вместе в загробном мире, где уже никто нас не разлучит, где нас давно ждут… 

Он был не в силах сдерживать слезы, тихо поднялся и удалился в спальню, так и не притронувшись к завтраку. 

Мари не стала тревожить Ахета – побоялась причинить ему еще больше страданий. Она молча смахнула пыль с полок, полила цветы на балконе и тихо покинула квартиру, а египтянин еще долго сидел в кресле с лежавшей на коленях фотографией сестры и беззвучно плакал от внезапно нахлынувшего отчаяния. 

Успокоившись, ближе к обеду принц решил прогуляться к тому самому фонтану, со съемок у которого и началась его карьера фотомодели. 

Темный цвет облегающей водолазки и кожаных брюк подчеркивал стройность его тела, а легкий не застегнутый тренч добавлял таинственности. Черные с сильной проседью волосы, почти по пояс, были распущены. Ахет, по привычке проигнорировав лифт, спустился по ступеням вниз, как всегда, поприветствовал консьержку у входа легким поклоном. 

Он шел по улице и смущенно улыбался уголками губ, когда ловил очередной восхищенный взгляд мужчины или женщины, – за столько лет так и не смог привыкнуть к пристальному вниманию обычных прохожих, зато перед объективом раскрепощался, забывая обо всем. 

Тот самый фонтан, все так же завораживавший красотой воды, падавшей с десятиметровой высоты, и радужными брызгами. На бортике сидела девушка, мяла в пальцах лист бумаги и отрешенно смотрела куда-то в даль. Только покрасневшие глаза говорили о том, что она долго плакала. Ахет обошел ее как можно дальше, свернул на улочку, где был цветочный магазин. Там он выбрал роскошную белую розу и вернулся обратно к фонтану. Бесшумно подошел к девушке, преклонил колено и, улыбнувшись, протянул цветок: «Он не стоит Ваших слез… Вы прекрасны! У Вас все впереди! И будьте счастливы!» Мужчина поднялся и ушел прочь, оставляя ее в полном недоумении своим комплиментом. 

Ахет остановился на дороге, ведущей к Лувру. Столько раз он был там, что мог с закрытыми глазами ходить по египетским залам и рассказывать об экспонатах. Его взгляд привлек один из многочисленных рекламных стендов, приглашавший на выставку египетских артефактов лорда Блэквуда – английского мецената и собирателя древностей. 

– Его коллекцию я еще не видел, – тихо произнес принц, направившись к музею, но через несколько шагов повернул в сторону парка. – Лучше вечером, когда там будет тихо. 

Побродив среди вековых деревьев, посидев в кафе за чашкой ароматного латте, Ахет переступил порог Лувра за час до закрытия. Музей пустел – туристы группами покидали здание после экскурсий. Становилось непривычно тихо в таком всегда оживленном месте. Мужчина прошел в зал с новой экспозицией. Его время было представлено особо богато: стеклянная посуда и украшения, сотни статуэток величиной с ладонь из глазированной керамики, дерева, бронзы. В дальнем углу вертикально стояли пустые антропоморфные гробы. Среди дюжины черно-красно-золотых крышек одна выделялась белой краской. Почти бегом, едва не сбивая с ног оставшихся посетителей, египтянин бросился в другой конец зала. 

Да, эти черты лица, эти черные надписи по бокам он не смог бы никогда позабыть! Это была крышка от гроба Тиа. Столько лет! Он невольно опустился на колени, душу переполняло счастье, которое внезапно сменилось пронзительной болью: там, где он писал заклинание, была лишь светло-серая истрескавшаяся полоса с едва заметными желтовато-коричневыми пятнами. За тысячи лет кровь выцвела, почти не оставив следа. Ахет поднялся, не веря глазам, прикоснулся пальцами к дереву. 

– Эй! Экспонат трогать нельзя! 

Египтянин вздрогнул от резкого оклика на французском с очень сильным английским акцентом. 

– Простите… – ответил Ахет на родном языке незнакомца. – Кто Вы? 

– Лорд Джонатан Блэквуд, коллекционер, – пожилой англичанин в недовольстве скрестил на груди руки. 

– Здесь должна быть надпись… 

– Она полтора века у моей семьи, и всегда была такой. «Безымянная принцесса» – так называл ее мой прадед. Он вообще считал ее подделкой. Все хотел на дрова для камина пустить, да только от этого лица глаз оторвать не мог. Он так и умер, смотря на нее. Дед убрал эту крышку на чердак подальше от людей, где я и нашел ее полгода назад в тайнике, когда вентиляцию переделывали. 

– Продайте мне! – внезапно предложил Ахет, удивив собеседника. 

– Невозможно. Я уже подарил ее каирскому музею. После этой выставки она отправится в Египет. 

Ахет молча развернулся и пошел прочь. Отчаяние сдавливало сердце, причиняя невыносимые страдания: надежда вернуть Тиа в мир живых испарилась подобно утренней росе под горячим египетским солнцем. Проходя мимо статуи Анубиса, он с грустью заглянул в подведенные золотом глаза и вздохнул: «Если это конец пути – я встречу его достойно, только пропусти наши души в царство мертвых на полях Иару…»

Никуда не торопясь, принц возвращался домой. Он уже решил, что через две недели, когда закончится срок последнего контракта, соберет вещи и будет искать последнее пристанище для их с Тиа останков, чтобы больше никогда не расставаться.

Переступив порог квартиры, мужчина сразу прошел в спальню. Взгляд замер на стене с картой, которая каждый день одновременно и питала надеждой, и отнимала ее. Годы поисков, годы веры в невозможное! Все было напрасно! Он принялся сдирать бумагу со стены, судорожно разрывая на мелкие клочки. Острые концы флажков впивались в пальцы, царапали до крови ладони. Египтянин закрыл израненными руками лицо и разрыдался в голос, опускаясь на усыпанный обрывками пол. Закружилась голова, ком подступил к горлу…

Ахет открыл глаза от утреннего шума за окном. Он по-прежнему лежал на полу. Сын фараона попытался вспомнить, когда отключился. Виной всему была непереносимость вида крови, которой он страдал с самого детства. Стараясь не смотреть на руки, Ахет стал собирать разбросанные куски бумаги. Мари опять бы расстроилась из-за мусора на полу, а этого принц очень не хотел. Но она не пришла. Мужчина закинул хлеб в тостер и залил кипятком растворимый кофе – он совсем не умел готовить: дома его кормила Мари, а в отъездах предпочитал завтракать в уютном кафе, а обедать в хорошем ресторане с европейской кухней. Весь оставшийся день египтянин не мог найти себе места, что-то волновало и не давало собраться с мыслями, подумать над будущим.

На следующее утро домработница так же не пришла. Ахет всерьез забеспокоился: нашел среди бумаг договор с Мари Жильбер, сделал несколько звонков по указанному там телефону. Но никто не отвечал. Тогда он записал адрес в блокнот, оделся и вызвал к подъезду такси. 

Бульвар Ренье, к удивлению принца, оказался всего в сотне метров от его дома. Египтянин поднялся на третий этаж, нажал на кнопку звонка. В ответ тишина. Он постучался в другую дверь. Оттуда выглянула пожилая женщина, подозрительно осмотрела гостя с головы до ног и после долгой паузы холодно произнесла: 

– Вам кого? 

– Мадам Жильбер, она должна жить напротив, – с плохо скрываемым волнением ответил Ахет. 

– Мари в больнице. Вчера утром какой-то наркоман вылетел на обочину и сбил ее. Вы же не полицейский? 

– Нет… В какую клинику увезли ее? 

– Слышала, что в главную Центрального округа… 

– Спасибо! – на ходу крикнул мужчина, спускаясь вниз. 

Ахет немного растерялся, оказавшись в огромном больничном холле: сновавший из коридора в коридор персонал, больные, полицейские… 

– Мсье, Вам помочь? – окликнула его медсестра. 

– Да, если возможно… Я ищу Мари Жильбер. 

Услышав это имя, женщина насторожилась. 

– Вы ее родственник? 

– Нет, просто знакомый. 

– Идите за мной, – и она направилась по лестнице наверх. 

Около палаты дежурил полицейский. 

– К мадам Жильбер посетитель, друг, – обратилась к нему медсестра. 

– Хм… – мужчина в форме сурово нахмурил брови. – Документы, пожалуйста. 

– У меня их с собой нет, – произнес принц. – Но мне очень нужно увидеть мадам Жильбер!

В ответ полицейский, ворча под нос, обыскал его. 

– Чисто. Заходите! – отрапортовал он, освобождая путь. 

Ахет вошел в палату. На кровати с загипсованной правой рукой и забинтованной головой лежала его домработница. Она осторожно посмотрела в сторону двери. 

– Мсье Шери, – удивленно прошептала она. – Это Вы? 

– Я… – он сел рядом. – Я так волновался, когда Вы не пришли. Был у Вас дома, там сказали, что Вы здесь. 

– Мне повезло, что отделалась только переломом. Остальное мелочи… 

Египтянин грустно улыбнулся, вздохнул. 

– Я искал Вас, чтобы попрощаться. Через две недели уеду. Навсегда. К Тиа… 

– Вы нашли крышку от ее гроба? 

– Да… Только опоздал на очень много веков, – он обхватил плечи руками. – Какой я был дурак, когда сделал надпись кровью. Там осталось всего несколько желтоватых пятен, текста нет. А жить вдали от нее больше нет сил. 

– Это еще не конец, Ваше Высочество. Позовите сюда полицейского.

Открыв дверь, он пригласил в палату мужчину, несшего вахту в коридоре. 

– Сержант, – обратилась Мари, – пожалуйста, когда закончится смена, найдите в отделе криминалистики Люсьена Ферье. Скажите, что я прошу его о помощи. 

Тот утвердительно кивнул и вышел. 

– Я жду Вас здесь завтра утром, мсье Шери. А теперь идите. Все будет хорошо. 

Ахет так и не смог уснуть. Он ворочался в кровати, размышляя над словами Мари. Да, он был несведущ в тонкостях современной науки, не связанной с медициной, и это еще бо́льшим грузом давило на него. Он рассматривал пятна теней на потолке, считал полосы света от фонарей, представлял себя на борту самолета, где всегда клонило в сон, но так и не смог сомкнуть глаз. 

Восход солнца египтянин встретил на балконе в окружении благоухающих утренней свежестью цветов, любуясь розовыми облаками и голубеющим небом. К девяти утра он стоял у дверей палаты с огромным букетом в руках, и после тщательного обыска и проверки документов его пустили к Мари. 

– Доброе утро! – принц сел на край постели, положил рядом цветы. 

– А Вы ведь всю ночь не спали… – произнесла домохозяйка, заметив его немного отекшие веки и покрасневшие глаза. 

– Не смог. Все думал над Вашими словами. 

Тихие шаги раздались за его спиной. 

– Мсье Шери, – обратилась женщина к принцу и перевела взгляд на вошедшего. – Знакомьтесь, Люсьен Ферье́, криминалист. 

– Очень приятно, – Ахет, встав, протянул руку. 

– Мне тоже, – молодой француз пожал руку в ответ. 

– Чем Вы нас порадуете, Люсьен? – с нетерпением спросила Мари. 

– Разрешение получено, документы готовы, осталось лишь получить подписи директора Лувра и владельца, – парень открыл папку, показывая стопку документов. 

– Что вы задумали? – удивился Ахет. 

– Дайте шанс науке, мсье Шери, – улыбнулась женщина. – Она, порой, тоже умеет творить чудеса. 

– Нам пора в музей, – поторопил криминалист принца. – Придется изрядно потрудиться, чтобы уговорить отдать экспонат в лабораторию до утра на исследование. 

– Удачи вам… – прошептала Мари вслед покидающим палату мужчинам. – Да поможет вам Господь! 

«Итак, вы оба считаете, что на крышке «Безымянной принцессы» из коллекции лорда Блэквуда есть надпись, и вы просите разрешения на проведение экспертизы?» – директор Лувра подытожил в нескольких словах почти десятиминутную речь Люсьена. 

Сидевший в кресле Ахет только утвердительно кивнул головой. 

«Я дам согласие, но вот англичанина будете уговаривать сами, – директор набрал номер на телефоне. – Доброе утро, мистер Блэквуд. Вы не могли бы подъехать в Лувр по важному вопросу? Хорошо. Ждем». 

Ожидание затягивалось. Ферье ходил назад-вперед по коридору, сложив за спиной руки; Ахет после бессонной ночи дремал в кресле у кабинета. Директор тихо подошел к криминалисту и шепотом спросил: 

– Вы точно знаете, что там есть надписи? Иначе такой скандал будет… Лорд Блэквуд своего не упустит. 

– Я тоже. Не с такими дело имел, – улыбнулся парень. 

Четкие шаги заставили обернуться мужчин. По коридору, гордо подняв голову, размеренно шел англичанин, покачивая в такт тростью в руке. Люсьен потряс египтянина за плечо. 

– Добрый день, – поприветствовали его ожидавшие. 

– Добрый, – холодно ответил лорд. – Чем могу быть полезен? 

– У этих молодых людей есть к Вам дело, – директор открыл дверь в кабинет. – Прошу Вас. 

Мужчины расположились в креслах. 

– Мистер Блэквуд, – начал Люсьен. – Мы бы очень хотели произвести экспертизу крышки гроба «Безымянной принцессы» на наличие надписей. 

– Понятно, кто стоит за всем этим, – грубо ответил лорд, подошел вплотную к принцу, решив, что лучшая защита своей собственности – нападение. – Хотите славы за мой счет? 

– Нет… – уверенно ответил Ахет, одарив англичанина спокойным взглядом темно-янтарных глаз. 

– Ее осматривали лондонские египтологи. Там ничего не написано! Говорю еще раз!.. Только еле заметные пятна. Они сказали, что это ржавчина, современная. В вентиляционной шахте старого замка чего только нет!

– А если они ошиблись? – оборвал его Ферье. – Неужели Вам совсем не интересно, сколько тайн скрывает эта крышка? Почему на ней нет имени? Есть ли вторая половина?

– Хм. А Вы умеете раззадорить. Только я уверен, что там нет никаких надписей и имен. 

– Хотите пари? 

– Что? – удивился англичанин. 

– Спор, который разрешит экспертиза. 

– Только условия ставлю я, – лорд скрестил на груди руки. 

Люсьен в знак согласия кивнул головой. 

– Если Вы найдете что-то на крышке – я признаю свою неправоту, а также оплачу экспертизу и возмещу расходы за доставку. Но если я окажусь прав – Вы, мистер Шери, оплатите все расходы и принесете свои извинения… публично! 

– Мы согласны! – нетерпеливо подтвердил Ферье. 

– И еще, – добавил Блэквуд, – я еду с вами, чтобы избежать фальсификации и порчи имущества. 

– Экспонат можете забрать сразу после закрытия музея, – воспользовавшись паузой, добавил директор. 

Поздно вечером машина с бережно упакованным артефактом остановилась около здания, где на цокольном этаже располагалась одна из лучших криминалистических лабораторий Франции. Ахет расплатился с шофером за доставку. Трое мужчин поместили массивную крышку на каталку аппарата. 

– Только не царапать! Ей предстоит стать экспонатом каирского музея! Такая честь для меня, – забеспокоился Блэквуд. 

– В этом нет надобности, – заверил Люсьен. – Единственное, на поверхность будет распылен тонким слоем состав для реакции на органические элементы. Но он не повредит краску и не оставит следов после высыхания. Вы согласны?

– Хорошо. 

– Мсье Шери, возьмите лист бумаги и карандаш, – суетился Ферье, настраивая приборы. – Изображение появится вот здесь, – он указал на монитор, – на очень короткий срок. Реактива будет мало, он быстро испарится. Я поставлю запись с экрана, но страховка не повредит. Боюсь, что повторно этим методом мы ничего не добьемся. У нас всего один шанс. Готовы? 

– Да! – почти одновременно ответили принц и лорд. 

– Начали! Все внимание на изображение! 

Криминалист запустил аппарат. Каталка медленно въехала внутрь, закрылись защитные створки. Едва слышное шипение говорило о том, что по поверхности распыляется химический состав. На большом мониторе мужчины внимательно следили за изменениями на потрескавшейся краске. Люсьен включил лампы. 

– Есть что? 

– Ничего, – ответил англичанин. 

– Сейчас? 

– Нет! 

– А так? 

– Стоп! – испуганно воскликнул Блэквуд. 

На белой поверхности проявились расплывчатые голубоватые иероглифы. Ахет смотрел на экран, завороженный происходящим. 

– Пишите же! – толкнул его коллекционер. 

Египтянин быстрыми движениями карандаша рисовал на бумаге символы забытого заклинания. Иероглифы стали блекнуть – химический состав на крышке высыхал под теплом ламп. И только Ахет записал последний знак, как поверхность снова стала светло-серой, как и раньше. Свет в лаборатории на мгновение вспыхнул и погас. 

– Вот, черт! – выругался Ферье, зажигая спичку и запуская запасной генератор. 

Он еще раз проверил содержимое записей на компьютере. 

– Не повезло, – вздохнул криминалист. – Видео не сохранилось. Теперь только на этом листе бумаги доказательство существования надписи да наше свидетельство как очевидцев. 

– Это и к лучшему… – прошептал принц, быстро скопировал иероглифы на другой лист и убрал его в карман, оригинал же протянул лорду.

– Она не безымянная больше! – дрожащим от нахлынувшей эйфории голосом воскликнул англичанин. – Она настоящая принцесса! 

– Дочь Рамсеса III, Тиа Мересанх… – торжественно произнес Ахет.  

– Я признаю, что был не прав… – Блэквуд подписал чек и протянул его Люсьену. – Возмещаю все затраты, как и обещал. 

– Вы не ошиблись суммой? – Ферье захотел вернуть платежный документ. – Это много! 

– Нет, молодой человек, – улыбнулся лорд, – все правильно: расходы на доставку, оплата экспертизы и бонус на покупку нового оборудования для лаборатории. А теперь, позвольте откланяться и покинуть вас в столь позднее время. Жду свой экспонат в музее до открытия. 

Англичанин ушел. Ахет сел, облокотился на стол, закрыл лицо руками. Еще немного, и его возлюбленная будет рядом. Теперь осталось лишь подождать конца выставки, и крышка от гроба Тиа будет доставлена в Каир. Совсем немного, но он так устал… 

– Идите к машине, отвезу Вас домой, – Люсьен отключил приборы. – Не беспокойтесь ни о чем. 

– Я лучше пройдусь пешком… Спасибо за помощь, – египтянин покинул лабораторию, прижимая к сердцу заветный листок во внутреннем кармане плаща. 

Проснувшись, Ахет достал из верхней одежды лист с надписью. В полном спокойствии он аккуратно переписал каждый иероглиф в записную книжку. После завтрака навестил Мари, чтобы поделиться с ней радостной вестью. Принц поставил пышный букет из лилий и роз на столик около кровати домработницы, сел рядом. 

– Я так рада, Ваше Высочество, что Люсьен смог Вам помочь, – произнесла женщина, внимательно выслушав воодушевленный рассказ египтянина. – Что будете делать? 

– Теперь буду ждать, когда крышку гроба привезут в музей и выставят в каком-нибудь зале. Поторопившись, могу навредить Тиа. Она поймет меня, как всегда понимала до последнего мгновения. Да и о Вас необходимо позаботиться. 

– Вы самый необыкновенный человек, которого мне довелось встречать за свою жизнь.

В палату вошел мужчина в белом халате, с обходным планшетом и металлическим боксом в руках. 

– Как Ваше самочувствие, мадам Жильбер? – вежливо поинтересовался он. 

– Прекрасно. Но я вижу Вас в первый раз, – насторожилась женщина. 

– И в последний… – «доктор» бросил планшет на кровать и вытащил из бокса пистолет с глушителем. 

Мари сжала руку принца. 

– За что? – Ахет одарил грустным взглядом наемного убийцу. 

– Это уже не твое дело, – тот направил дуло в сторону женщины. – Тебя я тоже убью. Как свидетеля. 

– Хорошо, – спокойно произнес египтянин, повергая в шок Мари. – Но, как у приговоренного к смерти, у меня есть право на последнее желание. 

– Только не проси оставить в живых. 

– Не буду, потому что это глупо с моей стороны. Я хочу всего лишь, чтобы Вы меня… поцеловали, – Ахет медленно поднялся с кровати. – Это такая мелочь.

– С мужчинами не целуюсь! – убийца направил оружие на принца. 

– А я вот целуюсь! Говорят, это модно сейчас, – Ахет подошел вплотную к дулу пистолета, провоцируя беспредельной наглостью «сыграть по своим правилам». – Не важно, кто целует, а важно – как… Или боитесь умереть от безобидного поцелуя? Не думал, что Вы такой жалкий трус с оружием в руках…

– Я от этого не умру, а вот ты потом – да! – рявкнул «доктор», самолюбие которого уязвили слова незваного гостя, и, опустив пистолет, приник к губам своей жертвы. 

Дурманящий глубокий поцелуй. Убийца закрыл глаза от удовольствия, но вдруг дернулся назад. Ахет обхватил ладонями его голову, подавляя любые попытки освободиться раньше времени. Только закончив страшный ритуал, египтянин отстранился, закрыл глаза: по телу волнами разливалась чужая жизнь, охватывая давно забытой эйфорией. Сын фараона оттолкнул иссохшее тело, которое упало на стул у стены, грустно вздохнул. Он совсем не хотел пугать Мари, только защитить. Женщина зажимала рот рукой, чтобы не закричать. 

– Раньше Вы видели мой дар, а это – мое проклятие… – с напряжением произнес Ахет и виновато опустил голову. – Он больше никому не причинит вреда. 

Властный взгляд в сторону трупа – и он рассыпался прахом. Распахнувший окно ветер поднял серую массу и унес прочь из комнаты. 

– А это что? – принц поднял пистолет, подошел к окну и со всей силы бросил его. Оружие тут же покрылось ржавчиной и превратилось в пыль, уносимую ветром как можно дальше. – Теперь порядок. 

– Вы идеальный убийца, мсье Шери! – Мари испуганно посмотрела на него. 

– Я никого не хочу убивать… Так получается… – прошептал он, садясь на кровать рядом с домработницей. – Вы боитесь меня? Я знаю… 

– Уже нет… – француженка заправила за ухо его выбившуюся из-под заколки поседевшую прядь. – Я восхищаюсь Вами. 

– Почему? 

– Это трудно объяснить, может, со временем и смогу это сделать… – улыбнулась она. 

– Мадам Жильбер?! – в палату ворвался мужчина в полицейской форме, а следом за ним – охранявший вход сержант. – Вы в порядке? 

– Да, комиссар, – удивилась женщина. – А что случилось? 

– Эти подонки наняли киллера.

– Вы же их арестовали… 

– У них оказался пособник среди полицейских. Вычислить не можем… – комиссар, тяжело дыша после быстрой ходьбы, сел на стул. – Я удвою охрану! 

– Я что-то не знаю? – Ахет сурово посмотрел на Мари. – Моя домработница и полиция… Так странно…

– Домработница? – усмехнулся мужчина. – Мадам Жильбер? 

Он запнулся, понимая, что сболтнул лишнее. 

– Говорите, не бойтесь, – успокоила женщина. – Я доверяю ему, как никому другому. 

– Итак, – подвел итог комиссар, – Мари Жильбер, Ваша домохозяйка, одна из лучших химиков-криминалистов Парижа с необыкновенным чутьем и интуицией. Непревзойденный эксперт в области живописи. Все подделанные полотна знает в «лицо», как и их авторов. Четырнадцать лет назад ушла на заслуженную пенсию, но не перестала сотрудничать с полицией. Вот и в этот раз она помогла засадить за решетку опаснейшую банду музейных воров-контрабандистов. Полтора десятилетия их выслеживали.

– Почему Вы пришли ко мне работать? – принц посотрел на Мари, но внезапно поднялся и медленно направился к выходу. 

– Думала, что Вы имеете отношение к ним: такой странный, нелюдимый, не нуждающийся в деньгах, колесящий по свету и возвращающийся с пустыми руками. Прекрасный наводчик для них. Все эти годы пристально наблюдала за Вами. Я ошибалась, и очень рада этому. 

– Сержант, – Ахет сделал несколько шагов, становясь спиной к двери. – Вы боитесь скорпионов? 

Тот отпрянул назад. Египтянин снял заколку и, тряхнув длинными волосами, бросил ее под ноги полицейскому. Мгновенно она превратилась в огромного черного скорпиона, грозно потрясающего ядовитым жалом. Словно околдованные чарами, остальные неподвижно наблюдали за происходящим. 

– Ты пустил сюда этого лжеврача, так почему не спрашиваешь, где он? Ты единственный, кто вошел в палату и испуганно озирался по сторонам.

Француз, оттолкнув Ахета, бросился к двери, в ту же секунду ручка стала еще одним грозным насекомым, готовящимся к нападению.

– Что ты за тварь такая? – сержант выхватил из кобуры пистолет. 

– Брось оружие! – принц покосился на его плечо, где уже сидел черный скорпион и держал жало около сонной артерии. 

Полицейский замер.

– Вот и хорошо… – улыбнулся египтянин под звук упавшего пистолета, подошел вплотную и провел пальцами по щеке мужчины. – Хочешь узнать, что случилось с тем наемным убийцей? 

Тот задрожал под презрительным взглядом Ахета. Мари, очнувшись от странного оцепенения, огляделась по сторонам: она и комиссар были безмолвными свидетелями происходящего в палате. «Он и его поцелует!» – промелькнуло в мыслях женщины. Но Жильбер этого не могла допустить. Стиснув зубы, она облокотилась на сломанную руку, дотянулась до вазы с букетом и, вынув цветы, с трудом бросила ее левой рукой в стену рядом с египтянином, но промахнулась, и тяжелая ваза разбилась не о стену, а ударила Ахета, собирающегося подарить еще один смертельный поцелуй. Принц, схватившись за плечо, посмотрел в сторону домработницы. И в то же мгновение скорпионы превратились в вещи, а люди в палате в недоумении переглянулись, пытаясь понять, что происходило с ними. Сержант упал на колени перед комиссаром и взмолился: 

– Я все расскажу, только уберите это чудовище! 

– Руки за голову и молчите, – приказал сержанту старший по званию и сурово посмотрел на египтянина, – а с Вами, мсье Шери, у меня будет долгий и обстоятельный разговор. 

– Не надо… – прошептала Мари, хватая комиссара за руку. – Оставьте в покое. Лучше позовите врача, как бы у него не было перелома. Я бросала в стену, а попала…

– Под вашу ответственность, мадам Жильбер.

– Вот и хорошо, – улыбнулась она.

Ахет подошел к комиссару: 

– Не надо докторов, просто ушиб. Можно Мари поживет у меня, пока все не успокоится? Ей нужна забота и уход, а я сейчас дома. 

– Если «лучшая домохозяйка-криминалист» не против, то и я не возражаю, – с улыбкой ответил полицейский и, откланявшись, покинул палату, уводя с собой в наручниках перепуганного сержанта.

– Вы согласны пожить у меня? – предложил египтянин с нескрываемым волнением. 

– Да, Ваше высочество, если не стесню Вас.

– У меня слишком свободно для одного. Я поищу врача, узнаю, когда Вас выпишут. 

Ахет удалился, а Мари облегченно вздохнула, мысленно радуясь, что тот, спустя столько лет, сможет вернуть свою единственную любимую Тиа. 

Уже третий месяц мадам Жильбер жила у египетского принца. И, хотя она чувствовала себя прекрасно, мужчина не давал ей заниматься домашними делами. Все, что делала Мари, это следила за телевизионными новостями из каирского музея, куда должны были доставить подарок лорда Блэквуда. Новые контракты Ахет не стал заключать: того, что он заработал за пятнадцать лет хватило бы до конца жизни. Сейчас же он ждал, когда крышку от саркофага Тиа выставят как музейный экспонат, и каждое утро встречал с надеждой на хорошие известия. 

– Доброе утро, Ваше Высочество, – Мари заглянула в спальню, где еще спал Ахет. – Наконец-то, я смогла встать раньше Вас. 

Мужчина открыл глаза и улыбнулся. 

– Мадам Жильбер, — тихо произнес принц, пристально посмотрел на домработницу, – расскажите эту запутанную историю, участником финала которой мне довелось стать.

– Тогда устраивайтесь поудобнее, мсье Шери, – она села рядом, – мой рассказ будет долгим. Вы знаете, что мечты могут сбываться, а могут так и остаться мечтами. Я хотела быть художником, закончила художественную школу и планировала учиться дальше. Но родители решили иначе: мне пришлось выучиться на химика. Долго проработала в исследовательской лаборатории на предприятии по изготовлению художественных красок, потом в реставрационной мастерской. Однажды ко мне обратился комиссар полиции со странной просьбой: проверить картины на подлинность. Они все оказались подделками, а я нашла свое призвание и новую работу, став одним из криминальных экспертов в области живописи. Мы изымали не только подделки знаменитых полотен, выдаваемые за оригиналы, но и изучали особенности живописи как старых мастеров, так и их подражателей. Многих арестовали. Почти шестнадцать лет назад столкнулись бандой музейных воров, ограбивших музей в Лионе. Пропавшие картины нашлись в частных коллекциях, но в виде идеальных подделок, что даже музейные эксперты не усомнились в подлинности. Потом еще кража, и еще… В выставочных залах по всей Франции был усилен охранный режим. И снова кража, но уже в Дрезденской пинакотеке. Если полиция была бессильна, то наши эксперты тем более. Мы точно вычисляли места, где изготавливались копии, но каждый раз опаздывали: спецназ находил только пустое помещение. Устав от такой многомесячной гонки, я бродила по Лувру и увидела Вас, странно разглядывавшего картины, так близко и пристально, словно были экспертом…

– Я впервые видел подобную живопись, – улыбнулся Ахет. – Вы ведь тоже с любопытством смотрите на фрески на древнеегипетских храмах.

– Вы правы. Но в тот момент я думала о другом. Незаметно сфотографировала, навела справки. Искусствоведом Вы не оказались, художником тоже. А вот наводчиком могли быть прекрасным: не подиумная модель, а фото, слишком много разъезжающий по миру для такой работы, родственников нет, друзей тоже, гражданин Франции, но не француз, молодой, но уже имеющий средства, чтобы купить свое жилье. Я стала следить и заметила, что часто после Вашего посещения музеев за пределами страны из их пропадали картины. Тогда решила действовать: ушла на долгожданную пенсию, оперативные работники под видом риэлторов продали Вам мою квартиру, а сама переехала на бульвар Ренье, откуда прекрасно видно подъезд и окна, устроилась домработницей…

– Так это Ваш дом? – воскликнул мужчина. – Я верну его!

– Не надо. Он принадлежит Вам по закону, да и подходит больше, чем мне.

– Спасибо, – смутился Ахет. – А что же было дальше?

– Дальше… Люсьен, с которым Вы знакомы, возглавил лабораторию. Наша полиция тесно сотрудничала с коллегами из других стран, но безуспешно. Вы были моим главным подозреваемым, но ничего не было против Вас. Мы устали. Четырнадцать лет эти хитрецы ускользали от наказания. Когда попались мелкие воришки произведений искусства, я предложила комиссару объявить, что они и есть наша банда, а самим залечь на дно и ждать. О моем плане знали комиссар и Люсьен. Ловушка была готова. Выставка Блэквуда была приманкой: он не только показал египетские артефакты, но и бесценные полотна английских художников из личной, никогда ранее не выставлявшейся, коллекции. Они клюнули. После Вашего прихода ночью исчезли три картины – наши подделки под бирками подлинников, снабженные маячками. Полиция взяла всех, кроме главаря. Он и заказал меня наемному убийце по наводке полицейского «крота». Первое покушение провалилось, второе сорвали Вы, мсье Шери. Вы так напугали сержанта, что он моментально сдал оставшегося на свободе руководителя банды, художников, их тайные студии…

– И кто им оказался?

– Один потомственный аристократ, тронувшийся головой на живописи. Люсьен сказал, что его «родовое гнездо» было забито украденными подлинниками. Он жил, как в музее… Я искренне рада, что все события оказались случайными совпадениями, и Вы абсолютно чисты перед законом.

– Если посмотреть на то, что натворил за свою жизнь…

– Не открывайте передо мной своих «шкафов со скелетами», – рассмеялась Мари и серьезно добавила, – все-таки я имею отношение к полиции. Задвиньте их в самый дальний угол, заприте, выбросите ключи и забудьте навсегда. Пятнадцать лет назад, когда Вы сошли с трапа самолета в этой стране, началась новая жизнь, без старых страхов и предрассудков. Живите здесь и сейчас. А еще у меня есть радостная весть: в новостях сказали, что в музее Мариэта появился новый артефакт, который был утерян полтора века назад – крышка от гроба жрицы Хатхор, жившей во времена ХIХ династии. Это они о Тиа?

 – Да! – египтянин уткнулся в подушку, пряча навернувшиеся на глаза слезы радости. – Мари, пожалуйста, забронируйте для меня на поздний вечер билет на самолет до Каира. Можно с пересадками.

– На вечер? – удивилась она. – Так поздно?

– Да. Все откладывал до последнего момента… Хочу присмотреть красивые платья для Тиа и украшения. Еще сниму наличные, чтобы оплатить ее лечение. И с мыслями тоже надо собраться. Высплюсь в самолете.

– Тогда пойду, приготовлю завтрак и закажу билет, – и Мари вышла из комнаты. 

Ахет поднялся с кровати, закутался в халат. Достал фотографию сестры, провел пальцами по ее щеке и прошептал: «Еще немножко потерпи, и мы будем вместе, навсегда, до последнего удара сердца». 

Впервые за долгие годы Ахет испытывал неподдельную радость от прогулки по бутикам. Ему безумно понравилось свободное длинное платье цвета слоновой кости с кружевными рукавами. Мужчина долго приглядывался к нему, но все не решался купить: не ошибется ли он с размером и понравится ли оно Тиа? За столько лет мода слишком изменилась.

– Вам показать его? – спросила молоденькая девушка-консультант. 

– Если можно, – египтянину показалось, что он покраснел до ушей. 

Она сняла платье с вешалкой и протянула принцу, который с неподдельным интересом стал изучать его. 

– А как оно надевается? 

– Сзади есть молния. Кому как удобно, декольте большое… 

– Я возьму его… – улыбнулся мужчина. 

К вечеру он собрал поистине царский гардероб для сестры, аккуратно уложил все вещи в чемодан. Во внутренний карман тренча убрал записную книжку, где было заклинание. Мари, еще раз напомнив про деньги и документы, со спокойной душой проводила Ахета до ожидавшего у подъезда такси. 

Каир встретил его безоблачным небом, яркой луной, заливавшей все белым светом, и ночной прохладой. Ахет приезжал в этот город на съемки и не раз, поэтому сразу же вызвал такси до знакомой гостиницы, находившейся недалеко от музея. 

Водитель оказался очень любезным: уложил чемодан в багажник, вежливо открыл дверь. Машина медленно ехала по извилистым улочкам то и дело подпрыгивая на обломках кирпичей и проваливаясь в ямы. 

– А по главной не быстрее? – насторожился уставший от тряски Ахетмаатра, когда водитель свернул в очередной переулок. 

– Там опасно… Когда два льва бьются, они не замечают муравьев на земле… – задумчиво ответил араб и внезапно нажал на тормоза. – Сейчас не самое лучшее время для прогулок по Каиру. Уезжайте из города как можно быстрее.

Посреди улицы в свете фар стояли трое вооруженных мужчин.

– Сидите спокойно, – таксист направился к ним. 

Мужчины, темпераментно жестикулируя, долго разговаривали, пока один из них с автоматом наперевес не подошел к машине и не открыл заднюю дверь. Водитель замолчал, испуганно оглядываясь назад. Военный посветил на пассажира карманным фонарем. Ахет, сощурившись от ослепляющего света, улыбнулся ему. Тот растерялся, что-то громко крикнул и ушел прочь. 

Таксист сел за руль, напряженно выдохнул: 

– Я ждал от них худшего… 

– Но все обошлось, – успокоил принц. – Пожалуйста, поскорее довезите до гостиницы. 

Через час египтянин стоял у ресепшена, заказывая номер на двоих на верхнем этаже. С улицы доносились редкие выстрелы. Ахет так и не смог уснуть – до утра просидел на постели, обхватив колени. Он думал о тех первых словах, которые скажет сестре после ее пробуждения, о платье, которое возьмет с собой в музей, о стольких вещах сразу, что терялся в мыслях. 

Рассвет наполнял город привычным шумом, словно и не было еще одной неспокойной ночи. Ахет взглянул на часы: музей должен открыться через пару часов, надо собираться. Только бы его не закрыли из-за волнений в городе… Но выставочные залы работали под усиленной охраной военных. Пытаясь унять дрожь, египтянин купил билет и, нигде не останавливаясь, сразу прошел в отдаленный зал с мумиями. За годы там ничего не изменилось, только в витрине Тиа теперь лежала крышка от ее гроба. 

– Доброе утро, моя возлюбленная сестра, – произнес он, сдерживая нахлынувшие эмоции. – Все готово к твоему возвращению. Сегодня ночью я приду за тобой. 

– Бабушка, а мумии могут ожить? – раздался детский голосок у него за спиной. 

Ахет обернулся. Там стояла та самая смотрительница, с которой он разговаривал на этом самом месте пятнадцать лет назад, и держала за руку взволнованную девочку. 

– Это ваша внучка? – улыбнулся принц. 

– Да, – смутилась пожилая женщина. – Она первый раз здесь. Такая любопытная. 

Ахет опустился на колени перед девочкой и шепнул ей на ушко: 

– Иногда мумии могут оживать… 

– Правда? – глаза ребенка распахнулись от удивления. – И он ходят по ночам и убивают людей? 

– Нет, – мужчина потрепал ладонью по черным кудрям. – Это глупые выдумки, чтобы пугать маленьких детей. Понимаешь, они становятся живыми и живут среди людей. 

– Откуда ты знаешь? 

– Видишь за моей спиной мумию? – он кивнул головой. – Это моя сестра. Я хочу вернуть ее в этот мир. Она так долго ждала этого… И я тоже. 

– Ты… Мумия?

– Был ею…

– Молодой человек, не надо забивать ребенку голову всякими глупостями и нелепыми фантазиями! – воскликнула женщина. 

– Бабушка! Это же так интересно! Только представь, если бы все они ожили! 

– Не надо… – грустно произнес Ахет. – Каждому миру свое время… Им будет одиноко здесь, ведь те, кого они любили, остались в далеком прошлом… 

– Пойдем! – смотрительница потянула внучку из зала. – Еще один сумасшедший писатель ужасов… Столько их развелось!

– Прощай! – крикнула девочка. 

– Прощай… – улыбнулся Ахет и вслед за ними покинул зал. 

До вечера мужчина бродил по каирскому базару и мелким лавочкам. Он купил четыре масляные лампы, заказал несколько именных браслетов в египетском стиле, золотые зажимы для косичек. Вернувшись в гостиницу, он сложил в бумажный пакет светильники и платье для Тиа, оделся в черное, произнес молитву Анубису и только тогда покинул номер. 

Осторожно, стараясь никем не быть замеченным, Ахет пробрался ко второму входу в музей. Принц спрятался за углом здания: двое военных с автоматами в руках стояли у двери. «В этот раз не будет жертв», – решил он, закрывая глаза, и в соседнем пустующем доме стали с треском лопаться стекла, их осколки, падая, разбивались об асфальт. 

– Я проверю! – сказал один из охранявших. 

– Только вдвоем! – ответил второй. 

– А музей? 

– Дверь надежная, витрины бронированные – ничего не будет. Да и кому нужен этот старый хлам?

Солдаты пробежали мимо затаившегося египтянина, который еще сильнее прижался к темной стене. Путь был свободен. Мужчина подошел ко входу, прошептал заклинание, и замки открылись. Он вошел, произнес еще несколько слов – дверь снова наглухо закрылась. Дежурные лампы тускло освещали коридоры. Ахет, прислушиваясь, шел в зал, где хранились мумии. Это было единственное помещение в музее, которое просто закрывали металлической решеткой. Отодвинув ее, египтянин зажег светильник и переступил через порог. Около витрины Тиа он расставил по углам остальные лампы. 

– Да будет на все воля Анубиса! – произнес он, протягивая руку над бронированным стеклом.

Тихий шепот – оно покрылось множеством трещин. Щелчок пальцами – разлетелось на осколки, которые, зависнув на мгновение в воздухе, бесшумно опустились на гранитный пол.

Ахет с трудом поднял крышку и закрыл ею гроб. Он порезал пальцы об острый кусок стекла и, убеждая себя, что это всего лишь краска, стал писать кровью на истрескавшейся полосе уже заученное наизусть заклинание. Когда последний иероглиф был начертан, опустился на колени и, скрестив на груди руки, произнес: «Тиа Мересанх, дочь владыки Обеих Земель, возлюбленная сестра, жрица богини Хатхор, приди в этот мир, освободившись от болезней. Да наполнится тело твое силой и вернется в него душа твоя, столько лет хранимая мной. Да уйдет из тебя смерть и войдет жизнь. Ибо смерть не есть умирание, а шаг к новой жизни, свободной от страданий!»

 Мужчина скинул крышку, поднял осколок и принялся освобождать тело от оставшихся бинтов. Мумия открыла глаза, шевельнула пальцами. Он помог ей сесть. Сняв погребальные украшения, бросил их на пожелтевшую ткань и надел приготовленное платье.

«Все хорошо, – произнес принц на уже мертвом языке. – Иди ко мне, не бойся». 

Он поднял сестру на руки, осторожно поставил на пол. 

«Ты прекрасна…» – прошептав, снял витую заколку, распуская по плечам ее длинные волосы, заплетенные в косички. 

Тиа безмолвно посмотрела на брата, провела рукой по его щеке, заправила черные с проседью волосы за ухо. 

«Возьми то, что я забрал у тебя и бережно хранил все эти годы…» – произнес Ахет и прильнул глубоким поцелуем к губам сестры. 

С каждым мгновением он все сильнее ощущал пустоту внутри себя и нарастающую слабость. Он медленно оторвался от нежных губ, тяжело вздохнул. 

– Аахешерим? – прошептала девушка, всматриваясь в лицо мужчины, так ласково обнимавшего ее. – Аахешерим! Мой любимый Ахет!

– Да, моя Тиа, это я! – его глаза наполнились слезами.

– Я так скучала по тебе… – принцесса вздрогнула и, обмякнув, повисла на его руках. 

Египтянин прислушался: сердце Тиа глухо билось, дыхание было слабым. Вместе с жизнью в ее тело вернулась и болезнь. Медлить было нельзя. Ахет снова поднял девушку на руки, прошептал еще одно заклинание: принесенные им вещи стали пылью, осколки вернулись на свои места, сплавляясь друг с другом, словно стекло и не разбивалось. Наощупь он выбрался из зала, закрыл за собой решетку. Около служебного выхода прислушался – на улице было тихо. Медленно открыл дверь – охраны не было, их безжизненные тела лежали неподалеку.

Из последних сил он бежал, прижимая к себе сестру, в сторону ближайшей больницы. Ни окрики, ни выстрелы военного патруля в воздух уже не могли остановить его. 

– Пожалуйста, помогите… – принц разбудил задремавшую дежурную медсестру. 

– Ее ранили? – спросонок засуетилась женщина. 

– Нет, моя сестра очень больна. Сейчас есть лекарства, ее можно вылечить. 

– Пойдемте в приемную, – она позвала его в кабинет. – Врач придет через несколько минут. 

Ахет бережно положил девушку на кушетку, сел рядом. От напряжения кружилась голова, подступала тошнота к горлу, дрожали руки.

– Доброй ночи. Что тут у нас? – суровый на вид врач вошел в комнату и, не дожидаясь ответа, осмотрел Тиа. 

Принц молча наблюдал за его действиями, стараясь не мешать, но и не дать причинить вред своей возлюбленной. 

– Египетская малярия, начальная стадия, – удивленно произнес доктор. – Второй случай за мою практику. Первый раз я слишком поздно поставил правильный диагноз. Скоротечная болезнь с симптомами простуды, от которой нашли лекарство лишь полвека назад. Для древнего мира она была равносильна чуме. Люди просто умирали от инфекции, живущей в одном из редких видов комаров. От человека к человеку она не передается, если только при переливании крови. 

– Вы сможете помочь моей сестре? – из последних сил произнес египтянин. – Я щедро оплачу лечение… 

– Я немедленно свяжусь с лабораторией. А пока ее определят в инфекционный изолятор, чтобы избежать лишних контактов и слухов тоже. 

Ахет остался в палате сестры до утра. Тиа ввели вакцину, поставили капельницу. Только окончательно убедившись, что ее жизни ничего не угрожает, он направился в гостиницу, собрал необходимые вещи и деньги, заглянул на базар за украшениями, свежими фруктами и душистыми розами. То и дело он слышал разговоры о ночном нападении на музей и таинственном исчезновении одной из мумий. Кто-то даже говорил о том, что грядет конец света и это его первый знак. 

Принцесса еще спала, когда он вернулся в палату, сел рядом на кровать, нежно сжал ладонями ее руку. Она ничуть не изменилась – осталась все такой же двадцатилетней хрупкой девушкой. Тиа открыла глаза и пристально посмотрела на мужчину, очень напоминавшего ее брата: знакомые черты, только вокруг глаз были мелкие морщинки и в черных длинных волосах сверкало столько белоснежных прядей. 

– Аахешерим? – с надеждой произнесла он. 

– Да, моя возлюбленная Тиа, – ответил он, касаясь губами ее руки. – У нас это получилось… 

– У тебя… – поправила она. – Сколько лет ты был без меня? 

– Жизни – целых двадцать, а так – больше трех тысячелетий… Все это время я бессмысленно существовал без тебя.

Девушка испуганно посмотрела на брата: 

– Тебе ведь сорок? Уже взрослый… – Тиа провела пальцами по его лицу, волосам, с трудом осознавая, что перед ней уже не тот двадцатилетний юноша, которого она знала. – Слишком взрослый… Никогда не представляла тебя таким! 

– Правда? Если бы не безумное желание Рамсеса избавиться от меня, я бы не проспал столько веков. Это было и к лучшему – в наше время я бы не излечил тебя… Лекарство нашли совсем недавно. Я так боялся, что не смогу вернуть тебя.

– Что будет с нами? 

– Будем жить, как и все. У меня есть неплохое жилье, сбережения – работал и пытался найти крышку от твоего гроба… 

– Что это значит? 

– Тебя забрали из гробницы жриц Хатхор за полтора века до моего пробуждения… Хотел защитить, а вышло только хуже. Ты оказалась в музее, крышка попала к коллекционеру. Пятнадцать лет искал ее по всему миру… 

– Мой Ахет! – девушка, прижавшись к брату, расплакалась. – Ахет… Аахешерим…

– Каждый день мечтал о нашей встрече… Я скучал, безумно скучал! – мужчина уже не мог сдерживать бушующие внутри эмоции. – Я не расстался бы с тобой даже после смерти! 

– Я тебя… – Тиа запнулась. – Я не могу… Клятвы, что мы принесли Хатхор…

– Наш Египет давно покоится под песками, наш язык забыт, наша вера стала мифом, а жизнь – прошлым, – вздохнул принц. – Мы словно родились заново в этом мире, свободные от клятв и предрассудков. И я скажу это первым – люблю тебя! Люблю уже не как сестру, а как возлюбленную, с которой хочу прожить в законном браке до конца своих дней. 

И, как подтверждение его слов, лепестки роз мгновенно превратились в порхающих бабочек. 

– Мне нужно подумать. Подожди немного… – смутилась девушка, понимая, что и сама любит Ахета гораздо больше, чем брата. – А пока я расчешу тебя, совсем стал лохматым. 

Мужчина высыпал на одеяло украшения, достал расческу, сел поближе к сестре. Проворные пальцы сплетали пряди в тугие косички. Им обоим казалось, что они в своей комнате в храме, а не в больничной палате. 

– Вот теперь передо мной любимый брат, – улыбнулась Тиа, защелкивая последнюю заколку. – Только осталось подвести глаза. 

– Когда приедем домой… А теперь я хочу тебя заплести. 

И уже Ахет расплетал, расчесывал и заново сплетал волосы сестры в сложную прическу, которая украшала головы жриц Хатхор. Брат и сестра еще долго разговаривали. Он рассказывал о новом мире, своей работе, «крылатых и гудящих безобидных чудовищах», а она слушала и любовалась таким возмужавшим и постаревшим Ахетом, пока врач по просьбе медсестры под вечер не вытолкал его из палаты, сославшись на то, что больной нужен отдых и долгий сон. 

Через две недели Тиа выписали из больницы. Тщательное обследование подтвердило ее полное исцеление. Покинув клинику, Ахет предложил сестре прогуляться до каирского музея. Прохожие невольно задерживали взгляд на такой красивой паре в необыкновенной одежде и этому была причина: однажды принц оказался на показе коллекции в египетском стиле одного из известнейших французских модельеров. Только тонкий белый лен, расписанный вручную и отделанный золотыми нитями. Изысканная одежда так запала в его душу, что он заказал парные наряды для себя и сестры. Почти четыре года они провисели в шкафу до этого знаменательного дня. 

– Здесь все такое знакомое… – удивленно произнесла принцесса, осматривая зал, в котором провела столько лет.

– Да, – мужчина обнял ее. – Это был твой дом. Так долго…

– Это же твое имя!? – Тиа остановилась около гроба с мумией и еще раз пристально посмотрела на брата. – Объясни мне… 

– Гроб мой, только сейчас там другой человек.

– Ты убил и его? 

Ахет смущенно потупил взор, на щеках заиграл румянец. 

– Он был по уши влюблен в тебя, а еще хотел стать музейным экспонатом… Не убивал – всего лишь осуществил его заветные желания. Но я так благодарен ему за нашу жизнь.

– Ты же знаешь, что так поступать нельзя! – возмутилась Тиа и с укором посмотрела на брата. – Верни его в мир живых! 

– Даже если очень хотел – не смог бы этого сделать. Нужно заклинание на пробуждение, а его нет.  

– Так придумай, как ты сделал со мной.  

– Я знал твое имя, а его мне не известно, – Ахет, пожав плечами, попытался оправдаться за свой недостойный поступок. – Не знаю, кто он и откуда. Планировал усыпить на несколько недель и разбудить уже в музее. Но я был так счастлив вернуться в мир живых, что с удовольствием исполнил мечту этого юноши, совершенно не подумав о пробуждении. Потом горевал, что не могу вернуть тебя. И я так внезапно уехал из Египта. Со временем его воспоминая стерлись из моей памяти. Прости… Я так виноват. Теперь уже ничего не смогу изменить. Он останется мной в этом музее. 

– Раз так, то хочу отблагодарить его за смелость и самопожертвование, – девушка сняла с запястья бирюзовый браслет с выточенным на нем своим именем и протянула его брату. – Ты поможешь? 

Египтянин вытянул руку над мумией и разжал пальцы. Украшение вопреки всем законам природы стало медленно падать, прошло сквозь стекло, будто это была вода, и плавно легло на забинтованную руку. Ткань, словно зыбучие пески, поглотила браслет, который обхватил иссохшее запястье незнакомца. 

– Спасибо, – девушка, прижавшись к брату, посмотрела на витрину, где стоял ее гроб с остатками бинтов и погребальными драгоценностями. – Пойдем. Не хочу снова вернуться туда. 

– Погуляем по городу? 

Тиа кивнула в знак согласия. 

Египет погружался в долгожданную вечернюю прохладу, когда они вышли на берег Нила. Это место Ахетмаатра никогда не смог бы забыть: здесь он судорожно писал на песке иероглифы, пытаясь вспомнить заклинание, здесь вспоминал прошлое, здесь его встретил человек, который научил жить новой жизнью. Мужчина посмотрел на прятавшееся за пирамидами солнце. 

– Я люблю тебя… – он смущенно улыбнулся сестре. 

– И я тебя тоже… Поцелуй меня, как тогда в храме… 

Принц вздрогнул от услышанного. 

– Нет!

– Аахешерим! Оставь свое мальчишеское упрямство для других!

– Зачем? Я же убью тебя! Снова!

– Пусть и так… Но я хочу снова почувствовать тепло и нежность твоих губ… Их обжигающее пламя и смертельный холод… Ничто не сравнится с этим! 

– Воля твоя, но знай, я не оставлю тебя одну даже в том мире… – на его ресницах заблестели слезы. – Если ты умрешь, то и моя жизнь оборвется вслед за твоей.

Ласково обняв возлюбленную, Ахет коснулся ее губ робким поцелуем и закрыл глаза. Тиа обвила руками его за шею, сильнее прижимаясь к любимому. Так долго он еще никого не целовал – не мог остановиться от таких знакомых и в то же время новых ощущений. Сердце бешено колотилось и рвалось из груди от желания вперемешку со страхом, воздуха не хватало… Он, разорвав поцелуй и не поднимая век, напряженно вздохнул.

– Поцелуй еще так, – тихий шепот прозвучал в теплом вечернем воздухе. 

– Тиа! – мужчина вздрогнул и удивленно посмотрел на все еще живую сестру. – Я не могу понять… Как ты выжила после такого?!

Принцесса отступила назад, сорвала с куста распускающийся бутон, вдохнула его терпкий аромат. 

– Я хочу бабочку! – попросила она, протягивая цветок. 

– Не могу… – египтянин с удивлением взял его в руки, повертел пальцами. – В моих мыслях нет ни одного заклинания, и сказать тоже ничего не получается… Что со мной? 

– Анубис освободил тебя от своего дара. Ты исполнил предназначение, данное свыше. Теперь ты такой же простой смертный, как и я… 

– Моя Тиа! – он подхватил сестру на руки и закружил. – Моя единственная Тиа! Моя Тиаридад! Я свободен!

Девушка радостно засмеялась, сильнее прижалась к брату, такому родному и любимому. Они еще долго самозабвенно целовались в лучах заходящего солнца под звонкие трели цикад в зарослях тростника, сидели на берегу у кромки воды, смотрели на пирамиды и звездное небо… 

 – Ты выйдешь за меня замуж, за уже седого и старого? – прошептал принц, взглянув на розовеющий от восходящего солнца горизонт. 

– Да! – Тиа светилась от счастья. – И хватит о возрасте – таким ты мне нравишься намного больше, чем когда был мальчишкой. Я твоя! До последнего вздоха…

– До последнего поцелуя… – улыбнулся он, нежно обнимая свою сестру и будущую супругу.

Под шум пробуждающегося мира Ахетмаатра встречал первый рассвет своей новой жизни, из которой навсегда исчезла магия, завораживавшая своей красотой и несшая смерть, и осталась только настоящая, испытанная временем, любовь. Принцу было все равно, что подумают люди, знавшие его много лет: о нем, зрелом мужчине, и двадцатилетней девушке, захотевших соединить свои жизни узами брака. Свое счастье он стал ценить выше человеческих предрассудков еще три с лишним тысячелетия назад.

А в гостинице на письменном столе в номере уже лежали доставленные посыльным два билета на самолет до Парижа, ставшего для Ахета новым домом, где его и Тиа ждали уютная квартира под крышей и милая домработница Мари Жильбер.