Мартин задохнулся от ярости и досады, которые сплелись в нем в жестокой борьбе, не зная, кто обрушиться сильнее.
-Держи, — смилостивился вдруг Флавий и извлек из-за прилавка темнотой блеснувший флакончик. – Подарок. Мои товары нынче дороги, сам понимаешь, экономика, инфляция…
Мартин взглянул в когда-то чистые и ясные глаза своего бывшего ученика.
-Бери, — подтвердил его сомнение Флавий. – Я из милосердства одариваю. Если уж заклюют, то…сам знаешь, промахов у меня почти нет. а этот без боли. Просто сон. В котором нет страшного шепота «позор».
Мартин протянул руку к флакончику и отдернул ее:
-Нет. твой яд – для других. А прежде всего для меня. Пусть шепот. Пусть шелест. Пусть презрение. Я вырастил чудовище, так имею ли я право бежать от этого факта в смерть?
Мартин более не обернулся и не взглянул на Флавия. Темнота лежала на его сердце непроходимой тяжестью.
