“Даже сейчас, спустя столько лет, когда, казалось бы, время должно было исцелить старые раны или хотя-бы смягчить этот удар, боль была столь же сильна, как и в тот день, когда я в первый раз сложил все факты вместе и увидел, то, что и врагу не пожелаешь узреть.  Обида,…  которую я даже не мог никому конкретному адресовать. Отчаяние — видя как тот  мир, что ты с такой бережливостью, аккуратностью строил для нее, для семьи, для себя, в один момент был  непоправимо разрушен. …Было потерянно сразу же все, средства, силы, авторитет, здоровье. Но, это не было концом, у меня еще оставались какие-то хрупкие надежды, я еще мог найти в себе скрытый резерв сил, если бы она остановилась и подумала о том, что делает.  Видя как вокруг все рушится она бросилась спасать то, что еще оставалось неразрушенным, нисколько не подозревая  о том, что своими действиями она лишь усугубляет ситуацию и ускоряет процесс невозврата к исходной точки. Словно муха, попавшая в паутину она в панике начала лихорадочно дергаться еще сильнее запутываясь в ней. Пытаясь скрыть одну лож, ей приходилось произносить новую, и в итоге дошло до того, что вся ее жизнь составило одну сплошную разрушительную лож – без которой она уже не могла жить.  Думаю, что вероятно тогда она и сама стала догадываться о том, что потеряла себя, потеряла меня, потеряла сына, разрушила семью и лишила себя надежды.  …Иногда я пытался чем-то помочь ей, что-то изменить в нашей совместной жизни, протянуть ей руку.…  Но она тут же била меня по рукам, грубо отталкивала от себя – она уже ничего не хотела менять или уже не могла. А мне было жалко ее, было жалко смотреть на ее телодвижения, и я уже перестал обращать внимание на ее лживые слова и лишь изредка повышал голос, когда она переходила черту и начинала вести себя так, как ведет себя со своими арестантами — тем самым напоминая мне о том, что наши отношения давно умерли.  В итоге поняв, что я ее уже не понимаю, я перестал вообще интересоваться ее личной жизнью, не интересовался ее делами.…  От скуки я замкнулся в себе и начал в свободное время писать всякую чепуху на злободневные темы и параллельно увлекся строительством нового мира. Мне оставалось мало жить, так что я решил для себя, что не стоит омрачать ни свои, ни ее последние годы какими-то выяснениями отношений. В них уже не было никакого смысла —  я стар и чертовски устал от жизни, она тоже уже не молода и уже через пару лет стала бы вообще никому не нужна в постели.  Тем более что в конце  существования этого мира жизнь в нем стало такой смертельно “веселой”, что все наши  “ мелочные” семейные проблемы, в один момент  превратились ни во что, после чего решение их тут же окончательно было  заброшенно раз и навсегда. …Нужны ли ей были когда – либо оправдания? Я не знаю. Мог ли я ее поступки понять? Смог бы если бы она этого хотела от меня. Я ведь как уже сказал, не был ангелом, … Я тоже изменял ей. Не так много и не так часто как она могла бы обо мне подумать но что было то было и я не испытываю сейчас никакого чувства вины. Я не преследовал цели разрушить свою семью и не совершал глупых проступков.  …Теперь я знаю, что она хотела, чтобы я тоже “измарался” – так ей было бы легче оправдать себя перед самой собой.  Но нет, “ходок” из меня не получился.  Я был знаком с проститутками, с некоторыми даже поддерживал дружеские отношения, но ни одна из них не сказала бы, что я с ними спал или хотя бы пытался переспать.  Никогда и ни одна. Потому что этого не было и быть, скорее всего, не могло. Они занимались своей работой, торговали своим телом. А я покупать у них ничего не собирался, и пользоваться бесплатно я тоже не хотел.… Да и зачем мне сними что-то крутить, если мне и без них хватало. Например, с женой.  Единственное чего жена никогда  не могла сделать — так это поговорить со мной, например, о сексе, о своих предпочтениях  или просто откровенно поговорить, неважно о чем, а с девчонками я спокойно обсуждал любые темы.  И что самое смешное так это то, что я прожил с ней столько лет и до сих пор не узнал, где же у нее находятся эрогенные зоны.