-Саманта легла с ним?
Филип даже вздрогнул от неожиданности.
-Боже… Лиза!
-Да брось, Филип! Неужели я так испугала тебя?! Не думаю, что ты вздрогнул сильнее меня, совершенно не ждавшей тебя здесь увидеть!
Она подошла к кровати, запахнутая в шелковый халат и промокавшая волосы полотенцем. Села.
-Сегодня на удивление слишком много неожиданностей! – заметил Филип. – Прости, что я остался здесь. Но Саманта может выкинуть любую штуку, и мы должны быть начеку, до последнего изображая счастливую семейную пару. Понимаешь?
-Так она не спит с ним… – Лиза аккуратно повесила полотенце на спинку кресла. – Не спит… Иначе бы ты не боялся, что она может кинуться куда-то ночью! Рейди рядом – чего рыпаться?!.. Ну, хоть это… Она сама ушла спать одна?
-Рейди отказался спать с ней в одной спальне. Заявил, что плохо себя чувствует. Так еще легче?
-Что??? – Лиза подошла к Филипу. – Это сарказм? Почему??? Или ты считаешь, что Торн не для меня? Что после сегодняшнего мне не стоит… не стоит оставаться с ним? Так? Говори же!
И она схватила его за плечи.
-Что ты хочешь услышать? А? – в свою очередь спросил Филип.
-Не надо мне угождать, Филип.
-А я и не пытаюсь! Я хочу знать, чего хочешь ты, Лиза! И если ты хочешь его, любишь Рейди Торна по-прежнему, то ты… должна забыть о сегодняшнем дне. Просто забыть. Навсегда. Ибо даже очень сильные люди, очень любящие люди допускают ошибки. А Рейди именно такой – любящий и сильный. Он жизнь за тебя отдаст, а без тебя просто от нее откажется. Пафосно звучит, но я говорил с ним, я слышал его голос и видел его глаза. Он устал. Крепится изо всех сил и делает свое дело, улыбается, шутит, ездит на гастроли, не сбавляя темпа. Но он устал. Потому что, нет той группы, в которой он жил, нет Энди Старка, все давно в прошлом. А играть роль, которая больше тебе не по силам, неимоверно трудно! Даже если это твоя единственная стоящая роль. Но есть ты, Лиза. Ты – его сила сейчас, ты его радость сейчас, и он не может тебя потерять! Понимаешь? Он прекрасно осознает, что натворил, как больно тебе сделал, но считает, что могло быть еще хуже, и из двух зол выбрал меньшее, а теперь презирает себя за трусость, которой никогда раньше не знал. Боюсь, не простит он себя никогда, даже если ты простишь… Но…