-Тебе ли просить прощения, Лиза?! Родная моя!.. Это я… я все испортил, и лишь молюсь, что бы не потерять тебя!.. Я уеду утром…
-Что???
-Погоди! – Рейди стирал пальцами слезы с ее щек и глаз, а они все текли и текли. – Ты не бойся! Я увезу Саманту и все закончится… Слышишь?.. Ну, не плачь, девочка! Я же здесь! И я вернусь! Понимаешь, Лиза? Я вернусь и возможно, теперь навсегда! Хватит уже бояться! Достаточно этого нелепого фарса!.. Энди… Он никогда бы так не поступил, как я сегодня… И мне так стыдно, так гадко, Лиза! Это… Филип прав, это просто не я…
Рейди прижимал ее к себе, зарываясь пальцами в ее распушившиеся кудри, целовал их, а она все плакала и плакала – так выходили из нее напряжение, обида, ожидание его рук весь этот долгий, отвратительный вечер…
-Наверное, именно этого я и ждала с самого начала!
Филип держал в руках кружку, собираясь налить в нее кипяток из вскипевшего чайника, и не удержался – выронил ее. Кот на роликах разлетелся вдребезги. Лиза застыла в руках Рейди, зарылась лицом в его грудь, а Саманта медленно вошла в кухню.
-Ну… И что же вы мне теперь втирать станете, а?
На очень короткое, почти неуловимое мгновение Филип увидел ее глаза, и сердце его упало – он увидел бездну. Ту же самую, что мрачно, неумолимо выглядывала из глаз Энни Уилкс, тронутой санитарки из «Мизери» Кинга… Филипа передернуло, и он бросился к Лизе, услышав, как оглушительно хрустнул под подошвой его туфли осколок разбитой кружки.