Сознание. Его остатки, не размозжённые в другом мире по асфальту, слоят события на невкусный цифрами расчёт. Дернулся. Мы падали голубем, уже замерзшим в вьюгу. Мягкий удар о каменный выступ неудачного подоконника стал последним воспоминанием лучших из чувств связи с миром. Твои, с силой сжатые губы, подчиняющие себе. Смута.

Мы пытались, но больше ты, ожидая меньше секунды, в попытке осознать саму вершину доступных во всё время возможностей цветного поцелуя. Мы были правы? Мы ошибались? Или был неправ только один человек — я? Не знаю. Мир не даёт ответов, их и люди не должны давать, даже если могут.

Спокойна будь. Твои глаза не выдует через уши, как отсохшую серу.

Проекция. Так красиво. Не бывает красивее глаз. Ты смотрела в меня, полного ужаса и непонимания, и сама, ободранная в лучших дерзких чувствах, была так же стушевана до нечётких форм лица… Но глаза, четкие контуры глаз, в них тоже ужас, кривым зеркалом работающий на мой. Смертельная красота и наибольшее на что ты была тогда способна.

И ты любишь… Вот оно что!

Прости! Мне жаль. Я не принял ничего твоего. Может бы и мог, если бы был другой, но я не принял. Положу камень рядом с собой в честь смерти запою, но большего, поверь, понять я не пойму, пожалуй, вовсе не стерплю.

…Просто рад, что прошедшее закончилось. Прости. Ты лишь кусочек нитки моего гнилого клубка.