9 глава

Огонь горел, неся дым, скрывающий все что было в перейди. Глаза, очень острые и зоркие видели в клубу дыма лишь горелые остатки города, женщин и детей, убитый и развращенных. Мужчин что  лишившись руки или ноги  медленно и мучительно умирали, пока их тело, жутко изуродованное огнем и ножами гоблинов  уносила боль в смертные оковы  возле стен. Все это мои глаза видели и не могли поверить.  Лязг битва уже затих, но топот и гул нашествия только нарастал, что пугало мои уши, эти вопли, крики, стоны, все это давала жуткое и невыносимое  подозрение, но глаза не видели, глаза еще не верили, огонь и дым давал надежды. И в какой то миг, все затихло, все вопли начали затухать, как и огонь пожара  и дым снял пелену ожиданий.   И только надежда, надежда спасала  меня,  и как дым и огонь погасли, ее не стало. Черная пелена застирала все поле, гоблины, тролли, орки, какие то твари носящие на черных шести лапых  конях, кожаные доспехи скрывали их уродство, зеленая гнилая кожа  на тех местах, что  были не покрыты уродливыми доспехами,  давала выводы о их  родстве с гоблинами, но те были выше и легко осёдлывали гигантских лошадино подобных животных, несясь и словно командуя волнами гоблинов.  Где то переде, где то позади стояли гигантские Тролли, мощные руки, большие головы и невообразима страшное и к уродливое тело, не  сравнится с тем что был сожжён сегодня утром, тот был намного меньше, намного красивее, словно дитя по сравнению с ними. Мои глаза все видели, и  не понимали, того громадного, такого великого не было и не могло быть, ведь  гоблины воюют межд собой и такой толпы как сейчас  не может. Тролли жалкие, обделенные головой не могли собраться  даже в три, четыре особе, здесь же мой глаза насчитали около двадцати. А  орки, жестокие твари, могли только резать других, но не как не воевать. Смотря на это  я не понимал, не кто не понимал.

 Вдруг на мой пост взошёл сэр Седоус, он не при каких условиях не заходил суда, за ним Скверницки и мой молодой хозяин  бредещий о чем то. Они смотрели на это поле, их глаза не верили, лишь сэр Седоус начал тихо посмеиваться;

— Вот почему Суда не хотел тот козлина – сказал он – дурак… — он остановился, подумал,  руки его начли бить чечетку – ладно, Скверна, тащи вино.

 Все удивленно посмотрели на него, но Скверна лишь сказал;

— Да… сегодня и я выпью.-  иронично улыбаясь сказал он.

— А то, все выпьют и Малявка тоже, все вино тащи, все равно два дня жить… — и тут он вспомнил-  точно два дня и был бы месяц, во не  везет, да Скверна! – и засмеялся  искренним смехом,  смехом мертвеца.

Так прошли эти два дня. Он пили, не думали о несущем и словно хотели умереть.  Корабли, что  стояли на пристани постепенно исчезали, людей все становилось меньше.  Отец, пытался и надумать план что бы спасти меня, и то что звалось его рукой. Но он провалился. Корабли не приняли нас, посчитав  плату что дал мой отец недостаточной.  Как бы не сторался отец все приведет к смерти, той что и так  я знал и не мог предотвратить.  Седоус совсем вышел из себя неся черный, ужасный бред о эльфах, гоблинах, о Смерти. О том какой он был хороший, то  что он единственный из все, не считая Скверны понимал его. То что лучше бы что эта Малявка сдохла, все это не приносила нечего хорошего, даже Сэр Редрейсер, услышав все это, под бокалом вина не выдержал, но меч его был не точен и он промахнулся, ударив о пол. Седоус просто не заметил этого, а господин забылся и вернулся к  вену. 

Мой отце смотрел на меня, он видел мое отчаянье, я хотел жить. Он смотрел и видел наверно себя, того кто желал жить, но знал свою судьбу и должен принести жертву  во имя любви и детей. Его глаза горели, искали какой то выход, он словно был готов на все, ради меня и его нового подчинённого – на все. А  глаза мои тем временем видели как волнуется, истязается волна об стены снося себя, других, пожирая всю мертвечину и воздвигая костяные горы. Горы мертвых обглоданных  костей, трупы сжирали трупов, люди бегали от гоблинов с ножами, что хотели дорезать остатки, и догоняя  либо сжирали, либо уносила в  ямы, где были лишь вопли и голод.   Но оно стояло, не сносимой стеной, ждав последних  кораблей. Все это приносило  лишь боль  и отчаянье мне, я хотел уже выколоть себе глаза или спрыгнут со стены, но мама воспитала во мне то, что я не  мог  отвергнуть. И вместо этого я сел и начал молится. Молится своему богу. Отец не чего не сказал, его Рука просто смотрел, остальные были в таком отчаянье, что им было просто плевать. Я молимся, отец смотрел на меня и когда он услышал  слова « любой можем служить тебе» его глаза  осознали, в голове появилась надежда, вера и он словно бешенный прокричал;

—  Точно, точно! Любимая ты всегда была права, Спасибо! Они спасутся, спасибо Любимая. – и обратился ко мне, теребя за плечи меня, я не понимал от чего-  ты выживешь, он выживет-  показал на Руку – Вы выживете, Обещаю! — он точно обезумел.

…

  Все пропало, Будущие, прошлое. Моя голова была в сладком угаре последнии два дня и находила покой, но вино исчерпалось, сладкий вкус его исчез и вместе с ним пришла боль настоящего. Коробли, надежда некоторых постепенно уходили, площадь, на которой собирался люд опустела, все богачи, все хозяева исчезли из этого  убиенного города. Зная о  том что все здесь будет уничтожено, они собрали все возможное и исчезли с лица этого города. Проснувшись в переулки, я не понял как судя попал, я увидел пустые лавки, которые всегда были полны, не было не души, только старуха сидела и ждала своей смерти. Она посмотрела на меня и словно зная что я попрошу сказала:

— похмела нет, нечего нет.

Я понял что  с нее не чего не спросишь, махнул рукой и вышел на площадь, которую я даже не узнал.  Место  где собирался весь люд поторговать просто обмелела.  Нет ни люде, ни демонов, ничего, только рыцарь, Брат что разукрашивал что то  своими руками. Оно билось в агонии, пыталось остановить, но красный цвет бы полностью измазан по  его лицу. Оно умерло как я подошел.  Рыцарь слега усталой рукой потер лоб из которого вышла капля пота и посмотрел на меня.

— Тоже сбежать хочешь – обозлено и совсем не в себе сказал он

— Бессмысленно, умру же все равно. Так хоть честь сохраню.

—  Верно —  радостно сказал он –все  верно. —  и ушёл к стенам, слегка шатаясь, словно от гулянки.

 Я не соображал, видя порт, он был пуст, лишь один корабль, невообразимо роскошный стоял, ждал последних пассажиров. Но в нем я видел тех, кто лишился чести и тех кто ее не имел. Демона, того что сообщил нам о этой войне, лордов и сэров богатых Башен и ворот и самое главное – командира крепости. Он просто наслаждался видом, видом который в последний раз видит .

Но вот последний человек вбегает, все собирается и корабль начинает свой путь. Путь спасение, жизни, но бесчестия. Люди на нем уже мертвы, они не понимают всю их глупость,  но жизнь их  надеюсь, научит, ведь взойдя на корабль демона, ты становишься его имуществом. Надеюсь, они за это веками будут гореть в аду.  Но корабль отплывает, что значит о скором нападении, наступлении волны. Надо в башню, быстро и без промедлений я побежал, несясь наперед корабля .  и влетая в башню, я увидел лежавшего сэра Скверницки, он был во все оружии, ждав что то ужасное и невозможное, он любил мучить, но оружием войны тоже обучен, только не так искусно как выманиванием знаний. Он просто ждал своего последнего, жестокого боя, что обещал ему Седоус.  Сам Седоус тоже был готов,обдетый во все новое, лучшие, готовясь умереть как войн, Рыцарь он посмотрел на меня и  сказал:

— У тебя времени мало, готовься.

Все было так.  Как только мои слуга Смир надел на меня шлем, крик  Глаза, и колокол ознаменовал, что дни наши сочтены.

Гоблины, не имея способа уничтожить стены, начали залазить на них, неся лестницы и ставя их. Тролли были еще далеко когда первый гоблин погиб на стене. И  было невозможно много. Каждый желал убийств, насилия.  Невообразимо было отбить их, но силы наши были велики. Руки не уставали рубить и бить. На одного моего брата было  сотни гоблинов, но рука резала и резала. Кровь запёкшись тупила меч, и он становился дубиной, не кто не мог, прорвутся через нас.  Только когда тролль разнес часть стены, мы побежали в башню, и начали спускаться, гоблины  неслись отовсюду, лишая нас возможности отдыхать, тролли рушали все, неся свои руки в башню и забирая  наших помощников, слуг. Нельзя сказать что они были ненужными, но их гибель была ненужной и безвременной.  Все делали мы, Рыцари, лишая всех почестей черни и слуг наших. Только Глаза помогал, да и Рука как я думал бы полезным. А Смир был каким то странны, все держался позоди, и о чем то задумавшимся. Когда мы вылезли из башни. Нас ждала их  армия. Их было сотни, тысячи. Жуткие твари, на каждом то ли броня из кожи, то из костей, были и орки, был и тролль, что рушили все. Когда  мы выбрались из башни все остановилось и  на нас с яростным, мощным взглядом смотрел  он, то было их командиром. Одетый в кожаный  доспех, с костяными наростами на шлема и грубыми металлическими пластинами на животе, все это  было несуразно, мерзко. Он смотрел на нас свысока и гнилым, жутким голосом  прокомандовал,   бурлачим непонятным слогом  своей стаи что то сказала. Он стояли, кто то смеясь, кто то злясь, но все как один стояли, чего то ждали. Мы все поняли что он сейчас будут предлагать, сдастся. Но мое сердце не сдается, да и все остальные, командир все  кровавых ранах и Скверна смотрящие веселым находчивым взглядом, желала резать и убивать.  Все были готовы отдать голову на поле боя, но не как не в яме или на обеде в виде блюда. Седоус не мог говорить, а Скверна был так воодушевлен и желал только убивать, что я вышел из толпы и начёл :

—  мы не… — мой голос, где он ? странно в горле что то, и  почему то я начал падать?…

…

 Что творит мой отец? Он быстро и яростно проткнул шею Сэра Редрейсера  который даже не успел не чего с пикнуть.  Затем вынув его копие и ударил Седоуса и то упавший начел отбиваться, но отец в порыве безумия проткнул его головы и начел уже нацеливается на Сэра Скверницкого, но тот все осознавая уже начал замахивается, но его кинжалом начал бить  Рука Смира. Он наслаждался, радовался, словно тот был его кровным врагом, бил до тех пор, пока тот  не извел дух. Гоблины смеялись, Вождь их нечего не понимал, все это происходило за доли секунды, доли мгновение. Они оба были за спинами, и не лезли на смерть. Отец так же говорил о том чтоб я не куда не совался, но что такое он вытворит, я не понимал. Что это было, безумия, глупость или просветление моего бога. Я не знаю, но только он заколол Седоуса, как только Скверницкий умер от ударов. Мой отец заговорил на таком языке, который все кликали противным, невыносимым в нашей деревне, наш язык веры. Гоблин как раз  предлогал на нем поситить ужен его батьев. Но отец предложил другое, дословно он сказал:

—  Мои отец служил Древу, моя мама Служила Древу. Они уважали вас, жили с вами мирно. Я же служил Королям, мои сыновья не кому не пресекали –он показал на нас – позвольте им отплатить долг  и мой грех за службу. Они оба сильные войны и отдадут долг.

 Все смотрели на него,  не понимая что ответить, что сказать. Но вдруг вождь их замолвил. 

— Ты хочешь отдать сыновей мне в слуги? —  спокойно промолвило оно на том же языке – ты хочешь  жизнь их отдать в мое услужении?

 — да!  И они докажут это…

 Не кто не понимал что они говорят, я единственный знал этот язык. Но то что говорил отец пугала меня. Вызывало  ужас и  разочарование. Боль в сердце вонзилась в меня, пока отец рассказывал условия нашей присяги этим тварям. Мои глаза начали слезится когда он подошел ко мне. Его глаза горели ясным, не чем не извергнутым чувством отданного долга. И та тварь сказала:

 — Я согласен на это, пусть служат мне. Присягу пусть дадут о которой мы договорились. Оплатять  предателю.

 Услышав это я понял,  я знал, что выхода не было, что жизнь моя будет сохранена,  мама говорила, мама знало один секрет. Когда  Полукровка, гоблины, тролли, орки дают слова, они не обманывают. Я сказал пареньку:

— Присягу мы  даем тем тварям – он кивнул,  он знал это – она состоим в том чтоб убить предателя, от..отрезать голову ему … мо-моему отцу – он удивленно посмотрел на меня – не смотри на меня,  притворись знающим  язык и повторяй за мной, понял – он не кивнул, лишь ужаснувшись смотрел на меня.

Отец подошел ко мне и тихим, словно шепотом  проговорил:

— Такова судьба предателей – он погладил голову мальчонку – не боись, парень, сейчас мне отомстишь. – он улыбался, а парень не плакал, но и радостных чувств не испытывал, только жуткая, ужасная непонимание. Он обратился ко мне – присмотри за ним.

 Я кивнул.   Мы оба достали ножи,  он встал на колени и мы  начали резать. Кто то смотрел, кто то радовался, не понимая всего что сдесь происходит. Я  тоже не понимал, жуткая, ужасная боль кипела в сердце, глаза налились слезами,  но все это не важно.  Оно приносит боль, оно приносит ярость, но не чего более. Мальчик, делал это свободнее, но даже в его глазах была какая та тоска, непонимание, но слез и стонов не было, он это перетерпел, и я когда голова сошла с плеч, полностью овладел чувством и принес голову своему новому господину. Он сказал:

— Отныне вы мои слуги.

— Да ,господин – мы обо сказали это, но мальчик так не внятно, несуразно что его не поняли.

— Он не знает языка мира? –спросил наш новый господин.

— Он не обучался ему, наша мать умерла до того как начать его обучение. — я говорил правду,  мам не обучала его,  она вообще не знала о нем. — Я всему его обучу, не бойтесь.

 — Ну ладно,- не доверя мне,  но приняв мои слова. Он обратился к своей армии – этих со мной, остальные ваши.

 Чернь не понимала что  происходило, они поняли слишком поздно, но некоторые просто успели сбежать, пока разгоралась эта сцена, некоторых убили заранее, но потом всех оставшиеся начли резать и убивать. Я видел их глаза, они смотрели на нас как на предателей, что бросили их без всякого разъяснение. Они нас проклинали, ненавидели.  Я их понимал, но я хотел жить, и отец дал жизнь мне, он пытался договорится и о вас, но не нечего и сейчас ваши глаза ненависти и боли смотрят на нас. Я вас понемаю, но вы уже мертвы…

…

Все горела, городу конец.  Маленькие ножки. Такие знакомые, такого дорого моего друга  сообщили;

— Мой король, мой владыка. – немного отдышавшись продолжал он – город взят, Сумрак взят, мы … мы победили!

— да…- с долькой радости ответил я- по пути на верх первая, не сильна важно, но все же нужная нам победа, чтоб выбраться из пучин тьмы, куда нас забросили.