Глава1.

Тиха шла повозка, трещали колеса, гнулись доски под тяжелым напором толстого  зада, конь ревел от усталости и жажды, его голова походило на кривое изображение осла, но тело было могучим, сколько лет он нес на себе этого жирного толстосума, он помним и горе и радость и веселье и боль, все пережил этот конь, но вот его кривая рожа завопила и дыхание участилось, стало неровным  и ноги упали на черную гнилую земли, он умер.

Хозяин выполз из телеги, обсмотрел весь теплый труп, увидел белые глаза  и понял что его старая кобылка  некуда не поедет. И со зла ударил своей толстой ногой по голове, хребту после чего начел собирать свое шмотье. Его было не много, ели набрался мешок, он переживал не лучшие годы. То что было в его карманах возможно принесет ему пару драгоценных монет, но на кобылу, даже самую паршивую, не хватит.  Нехотя шли его ноги, нехотя. Все тело застилало потом, руки немели. Пройдя  полдня он остановился возле небольшого черного дерева с яркими  красными листьями, возле них всегда было душно, но зато безопасно, не какая дрянь даже не посмеет посмотреть на столь великое дерева, дерево Снов. Он уложил свой мешок под голову и сладко уснул.

По улице города Сумрак шел щеголяя собой молодой купечий сын, лишённый всего, ни дома, ни денег, только вороной конь, да телега. Набрав долгов, он лишился на опасное дело, дело которое не кто не брал, да и не взялся бы если бы не куш столь большой и желанный. Он шел по улице радуясь, зная что все у него выйдет, что все пойдет по плану и разумеется принесет доход. Все смотрели на него с презрением, гнилой зависти, они жившие в гнили и тьме видевшие только себе подобных, смотрят на него словно на демона  в какой то  противной светящейся рясе, рясе что сжигает их так привыкшие к тьме глаза. Но вот он пришел к  трактиру, гиблому месту, и исчез с их глаз. В трактире было так тихо и спокойно, что все пьяные не замечали  того зверство что творит трактирщик с его дружками, он просто резал и выбирал, самых сильных, ловких, и его парни их уносили в темноту подвала. Посмотрев на всех он нашел то  тело которое искал и поговорив с трактирщиком, унес его.

Проснулось тело уже на повозке, с криками и просьбой раздолбить его голову, либо принести еще.  Осознав что он не в трактире, он огляделся и увидел того кто устроил ему столь прекрасный вечер, но так же три дня адских мучений в Белом Лесу.

Выпав с телеги, проблевавшись, осмотрев где он, они только подъезжал к тому злощасному лесу, он осмотрел телегу, увидел груз, там было два коренастных пацана, связанных, и один непонятный полукровка, оно ели дышало, тело было словно гнилое, а глаза были словно Божьи, словно самого эльфа. Он посмотрел на добро  и забрался, нечего не сказал, они поехали.

Ехали они быстро, не замечая боли  и страдание того малолетнего ,  оно гнило, руки словно  вот- вот отвалившиеся тянулись к чему то, к чему то белому и такому прекрасному, оно было в бесконечной тьме. Оно сияло в нем, оно было великим. Их было сотни, тысячи, миллионы, они святили так ярко, и так прекрасно. Он их не когда не видел, он  их не познавал, все было словно сон из которого не хотелось возвращаться, но его веки тяжелели, глаза наполнялись красными слезами, а голова изрыгала пищавши визг умирающего ребенка.

После телега остановилась, оба перебрались назад, один начел трогать,  щупать, другой следил, его орлиные глаза казались мертвыми, убитыми. Он словно глядел на себя и с каждым ударом тяжёлой дубины о ладно, было понятно что удар по ним, беспомощным рабам, будет смертельным. Они сидели, словно мертвые, лишь изредка поднимая свои груди.  Другой, торгаш, щупал пульс, смотрел глаза, трогал гнилые руки и слега дышащею грудь, оно кряхтела, ныла. Но его глаза словно говорили: «ты будешь жить, не беспокойся». Они  были так чисты и добры, словно  спасителя, его руки словно боялись прикоснутся, что то тронуть лишнее, случайно убить его. После осмотра, он подошел к демону, истязателю и ели слышным голосом промолвил ему.

Он сначала подошел к двум, проверил веревки, удостоверившись в их прочности, и то что тела эти не чего не предпринимают, обернулся и начел развязывать руку полукровки. Оно было маленькое, детское, слабая как бута вот- вот сломается и его берет жилистая крепкая рука, затем вторую и ноги. Развязав, он взял его, на руках и ногах были темных гигантские черные пятна сливающиеся с тьмой этих мест, делая кисти словно парящими, он нес его недолго, десять, пять шагов. И каждый шаг делал лицо этого монстра, демона более живым, страдающим. Он словно не хотел этого, но злой рок заставил, лишил выбора, и вот пустота, черная, не промежная тьма, что заберет то чудо, то непомерное чудо жизни. И вместо того чтоб кинут туда его, он плавно, словно родного положил на край этой тьмы. И когда мир словно дал шанс этому существу, нога его забрала, нога монстра, чудовища, что смотрит своими искренне злыми глазами. Оно исчезло, оно пропало, а торгаш, смотрел  и думал, думал и смотрел. Его мысли были опечалены такой утратой, утратой денег, но путь есть путь и иногда товар портится в пути. Он взял его никаким, да и знал что полукровка, первичного поколение врят ли доживет эту дорогу, но все же жадность сыграло свое, и сейчас эти буквально несколько золотых монет, демонической отбивки исчезли из его рук, какая утрата. Но вот проводник на повозки и они едут дальше, дальше в глубь этого Белого леса, леса тварей, монстров, где слабого сжирают, где сила имеет значение и только она, где племена орков, гоблинов сжирают друг друга, где мир – эта бойня.

Проснувшись, торговец ощутил ужасную боли и удушье, голова вот- вот скипит, а тело   словно слипшийся комок тесто начало попытки подняться. Рука онемела, голова лишилась столь хороший подушки, она лежала  рядом, но растормошённая, а карманы вывернуты. Он не мог шевельнутся, странная боль в животе мешала, да и его почему то еще сильнее тянуло в сладкий, хороший сон. Глаза не чего не видели, только уши слышали смех, противный, но такой знакомый.