— Она ещё долго там простоит, — заметила Мора, — От её выбора сейчас будет зависеть её дальнейшая бесконечность.

— Бесконечность?

— Да, бесконечность. Сколько она ещё ни проживёт, с этого момента, это будет для неё бесконечностью. Её собственной бесконечность. Поэтому она не может сделать выбор, какой будет её бесконечность, ибо сожалеть о выборе целую вечность – это самая страшная мука и это будет её последним кругом ада.

— А разве то, о чём ты всё это время говорила – это не жизнь без сожалений? Просто… без сожалений? – я искренне была уверена, что понимаю, о чём говорю и что пытается донести до меня Мора.

— Да, почти. Все слова двусмысленны. Я могу сказать одно, но люди прочтут в моих словах совсем другое. Или то же самое, но с другим упрёком, намёком или оттенком. В этом проклятие неточных слов, но и их благословение. Каждый воспримет, что я сказала, в соответствие со своей натурой… и…

Мор говорила.

Она говорила дальше… всё говорила… и говорила…

Всё тише… и тише… и тише… и тише… пока я вовсе не перестала разбирать, что она бормочет.

Она говорила для себя, а не для меня. В её глазах читалась невыносимая боль. Единственное, что я могла понять наверняка. Она всей своей душой желает развернуться и увидеть этими самыми глазами, как Элла нас догоняет.

«Вот, что она испытывала, когда Диги её оставил»

Это была боль, от потери человека, который должен был стать самым близким для неё, но ушёл по собственной воле.