Пойду – почитаю Библию и прочту одну из них женских молитв из брошюры, которую мама принесла вчера с работы и положила на мой стол.

Когда час трудный настаёт,

Господь всегда со мню рядом.

Он силы мне свои даёт,

С иконы исцеляя взглядом.

Отхода допёрли меня ближе к девяти часам, и я сдалась. Конечно, ещё полминуты я стояла перед книжным шкафом в моей комнате, прислушиваясь к шагам за дверью. Вроде, тихо.

Силы Бог мне так и не дал, да и лица Матрёны и Иисуса смотрели на меня теперь как-то по-другому.

А потому – настало время догнаться тем дерьмом, которое мне любезно предоставил уродливый Дэн.

Блять, как же это опрометчиво, Саша-Серафима. На тебя это совсем не похоже.

Наконец, я собралась с силами и вытащила Библейскую энциклопедию Архимандрита Никифора, подаренную мне родителями на тринадцатый день рожденья.

Зип с мефом я наспех спрятала на странице со статьёй, которая объясняла отсутствие запаха у мощей святых.

Святые не воняли после смерти. А я воняла и при жизни. Воняла аптекой, ложью и распутством.

Мне нужно прекратить это. Пресвятая Богородица с младенцем Иисусом смотрела на меня с иконы такими глазами, от которых мне захотелось высыпать это дерьмо в унитаз и заблокировать Серёжу в инсте.

Но чувство это и схожие с ним всегда проходили быстро. Икона уже не имела надо мной такой власти, как прежде. И стыд я с годами испытывала всё реже.

Я прошмыгнула в ванную и принялась рассыпать порошок по раковине. Потом: главное – не забыть убрать следы, всё до единой крошки. В итоге убрала всё в себя. До единой, блять, крошки.