Довольно быстро мы оказывается поблизости от нужного места.

Не знаю, что за место, но беспокойство начинает нарастать, когда мы останавливается у трёхметрового кирпичного забора и Сэм долго смотрит в экран мобильника, что-то увеличивая и перелистывая.

Я спрашиваю: ну и куда дальше, блин?

Сэм предлагает два варианта: либо мы перелезаем через забор, либо обходим полтора километра и проходим через КПП.

Я: что?

Он имеет в виду, что это на территории сраного завода, труба которого видна с балкона нашей студии?

Сэм объясняет, что завод давно к чертям заброшен. Никому не нужен. Это место как раз для закладчиков и пацанов с баллончиками краски.

Я боюсь. Впрочем, как и всегда. Мне совсем не хочется лезть на загороженную территорию, это нечто иное, чем лесополоса или жилой двор.

Это полная херня.

Я в замешательстве.

Это просто полная херня, и сейчас пол третьего ночи. Я буду мудаком, если соглашусь на эту авантюру.

— Слушай, мужик, — говорит Сэм, приближаясь ко мне вплотную. — Какого хрена ты даёшь заднюю? Серьезно, мне нужна твоя помощь, твоя подстраховка.

— Нужно было, блин, — отвечаю я, — предупредить, что это территория сраного завода, и здесь трёхметровый забор. Если кто-то увидит нас…

— Да никто нас не увидит. Никто нас не увидит, — Сэм оборачивается; никого нет, никого нет на безлюдной ночной улице пугающего пригорода. — Это заброшенный завод, и нас там ждёт два грамма убойного дерьма. Ты прошёл со мной почти километр и теперь думаешь ссыкануть из-за блядского забора? Что за стереотипные загоны? Забор не всегда что-то значит. В данном случае он значит лишь то, что его забыли снести.