Прошло шесть лет.  Шесть долгих лет. Она научилась жить без него. Она почти взрослая. Он удивлен, смотрит, не узнает, будто ожидал увидеть маленькую девочку. Смущаясь: «привет». Она в ответ: «привет».

Два одиноких слова. И все. Ни маленьких рук в его теплых больших руках, ни объятий, ни конфеты с мишками на обертки. Он больше не поднимет ее высоко в небо и не закружит лучше, чем на каруселях. Ничего не осталось. Почти чужие. Только неловкое напряжение в воздухе и колющая тишина.

Он первый нарушает оглушающее молчание:

«Пойдем гулять. На улице Весна».

Они идут на расстоянии, не осмеливаются подойти ближе, дотронуться. Будто не верят в существование друг друга, боятся, что это сон. Сон, который они видели много раз.  Но стоило открыть глаза – все исчезало, как снежинки на теплых руках. Он исчезал.

Ей кажется, что сотни глаз смотрят им вслед, десятки голосов шушукаются у них за спиной. Но шумный город не замечает их.  Они идут, и у них за спиной остаются скрип и шуршание подошв людей и машин, постоянно спешащих куда-то. Легкий весенний ветер куда-то уносит страх и тревогу, боль и обиду, непонимание и грусть. Она тихо берет его за руку. И как по волшебству загораются светлячки у него в глазах, уже сильно заметные глубокие лучики морщинок вокруг глаз, но все еще та же улыбка. Стирается грань, будто они пробили стену, и нашли друг друга после долгой разлуки. Он подхватывает ее на руки и кружит как на каруселях, как тогда, как в детстве. Они смеются. Она торопливо пытается рассказать ему все, что было с ней за эти долгие годы. Про разбитые коленки, про грамоту по рисованию, про музыкальную школу, про то, что она хотела танцевать, а ее записали на аккордеон (про то, какой он огромный, и ее из-за него почти не видно), про лопнувший аппендицит, про несносного Сережку из параллельного класса, и про то, что у мамы никого нет. Он смотрит на нее и его золотисто-зеленые глаза говорят «он все знает». Будто он всегда был рядом.

Они сидят на берегу реки, как волшебник он достает из пузатых оттопыренных карманов своего клетчатого полинявшего пиджака яблоки и белый воздушный пшеничный хлеб.  Это были самые вкусные яблоки и хлеб на свете.

            Она держит его за руку и боится отпустить. Дрожащим голосом она тихо: «ты еще придешь?». Он молчит. Жизнь научила его не давать обещания.