У Мариуса, конечно, были свои грехи, потому что, во-первых, безгрешный при дворе не удержится, а, во-вторых, безгрешный министр финансов – это зрелище настолько невыносимое и невозможное, что все равно никто не поверит. Но Мариус старался никогда не переступать граней молчаливо дозволенного и держал себя в строгости, не попадаясь в капканы роскоши и казнокрадства…слишком уж не попадаясь.

            И теперь, шествуя по коридорам в самом мрачном расположении духа, он пытался вспомнить самое большое свое прегрешение, чтобы понять, за какой именно грех его дни подходят к концу.

            Ах, зачем, зачем Его Величество, да будут дни его долги, был так добр с Мариусом? Лучше бы он ругался, ехидничал и язвил так, как прежде – это означало, что все так, как надо, все по-старому и все устойчиво.

            А Мариус только вошел, услышал:

-Доброе утро, дорогой советник!

            И понял: всё!

***

            Мариус был человеком умным и, едва вступив в свою должность семнадцать лет назад, начал поиск преемника, рассчитывая найти такого, что не подставит ради повышения, но подхватит дело при первой же проблеме, будет знать все, но больше окажется ловким, чтобы догадаться о том, что не сказано, на ходу.

            С такими пожеланиями сложно отыскать себе преемника. Сложно найти такую натуру, что будет держаться неопределенный срок в тени советника и не пожелает занять его места, но будет точно знать, что это место – в будущем – ему.