Альберт замолчал, сжал кулаки и тяжко выдохнул.

– Потом я спросил священников: «Чем невинные безгрешные дети заслужили такую судьбу? Разве это милосердно? Разве это любовь, о которой столько написано в священных текстах?»

Он повернулся к мальчику и сказал:

– И знаешь, что они ответили мне? Они сказали: «Его пути неисповедимы». Достойный ответ, правда? 

Видя лицо Ярона, Альберт решил, что пора закругляться с этим рассказом. Он выдохнул ещё раз, но медленнее. 

– В общем, после того дня я забыл дорогу в храмы. Но знаешь, – алхимик улыбнулся после короткого молчания, – пусть порой дела обстоят совсем плохо, я верю, что дождь не может идти вечно и однажды сквозь эти хмурые тучи выглянет солнце. Может быть в Гримуаре стихий есть что-то, что поможет мне отыскать лекарство. 

Ярон поднял голову и непонимающе взглянул на звёзды.

– Но ведь сейчас на небе же нет туч.

Альберт рассмеялся. У него, единственного из всей троицы, несмотря ни на что выражение лица было мягким и добродушным.

– Я говорил немного о другом, – он потрепал мальчика по волосам.

Костёр догорал, всё больше покрываясь пеплом. Эйсон так же лежал на траве, смотря вверх. Он недовольно вздохнул. Понимал, что пришла его очередь. 

– Я тоже уже говорил парням про себя, – сказал он наконец. – Тебе же достаточно знать, что очень дорогого мне человека схватили охотники на ведьм, а потом пытали и сожгли на костре. Я сделал очень много нехороших вещей чтобы отомстить. Но главной моей ошибкой был договор с ведьмой. Я хотел получить силу для осуществления мести. А теперь хочу избавиться от этой силы, которая оказалась настоящим проклятием. Вот зачем мне этот гримуар.