Я начала тихо плакать.
Сейчас мне захотелось бы сидеть с кем-нибудь из них. Наверно, я расплакалась бы. Но я не могла себе этого позволить.
— Я не могу, — повторил беловолосый. — Прости Лапик. Но это лучше, чем… Мне кажется, так будет лучше.
Он встал.
— Я.… прости меня, Лапик.
Он на секунду закрыл глаза.
Я услышала тихий шорох и почувствовала движение воздуха.
Всё это показалось мне просто наваждением.
— Стой подожди…. сказал Лапик. — Ты же ведь не ушла.
Я обернулась. Теперь он держал меня за плечи и смотрел куда-то в сторону.
— Я помню я что-то ещё помню да это было 1419 лет назад — сказал Лапик.
— Да, точно.
Он закрыл глаза, и я ощутила, как он напряжён. Мир тогда ощутил влияние тока, и тогда произошёл такой же случай, только тогда я тоже потеряла сознание. Мне тогда было, кажется, лет восемь. Это появилось внезапно, как само собой. Это было одно из свойств, и какое-то от рожденья присущее мне.
Я поняла, о чём он говорит — мне вспомнилось то самое пугающее осознание, которое она описывала как вселенскую печаль. Но этого я ещё не чувствовала. Я не могла себе этого позволить — во мне бы что-то сломалось. Даже сейчас я влачу собственное существование в несовершенстве.
Я убрала руки, и он отпустил меня.
Я вновь посмотрела на берег. Далеко в море вставали высокие пенистые валы. К ним подлетали лёгкие лодочки, наполненные мокрыми смеющимися людьми, и грациозно виляя на дуге так что люди касались воды только кончиками носов, погружались в пенные волны. Их глаза с изумлением взирали на волну, уже понимая, что в эту самую секунду волна поднимается до уровня их глаз. Но вдруг, совершенно неожиданно, всё замерло — и вода успокоилась. На минуту во вселенной возникло абсолютное спокойствие. Лодочки и люди исчезли. Осталась только волна. Но то, что последовало за этим было настолько невероятным и ярким, что я на секунду закрыла глаза и потрясённо сказала:
Мир кажется более привлекательным, чем в нормальном состоянии, но я еще не собираю вещи для миграции на другую планету, я также люблю игры, комиксы, аниме и мангу, и самое главное милых пушистых хорьков. Однако я уже боюсь своего сознания, которое мне советуют оставаться тем, чем я являюсь, и всегда заботится о моей радости». Разумеется, в точке А можно создать любое чувственное переживание, но все-таки нужно учитывать, что это не «я». Это, так сказать, «Я» здесь и сейчас. Я писатель., читатель. Мне нравятся книги и я их пишу. Если они нравятся кому-то еще, меня это полностью устраивает. Но я не хочу становиться больше писателем, а хочу стать еще большим читателем. В этом я действую для себя, тогда как на более высоком уровне я выбираю писателя. Таким образом, во всем, о чем пишет Хулио Кортасар, нет ни одного особенного события, совершаемого мной. Что-либо складывается из таких событий. И каждый год я привожу эти события в действие таким способом. Но всегда есть один год, один месяц, одна неделя, одно утро, ночь, когда весь мир меняется. Мы не в состоянии знать, откуда это взялось, хотя на самом деле это происходит. Человек думает, его не может знать не осталось. Это очень интенсивное состояние, каждый день и каждое лето. Вот это состояние и есть моя история.
