1
Я без малейшего представления о том, сколько уже иду вперёд. Самое смешное, что я даже не знаю, зачем это делаю. Большие пальцы выглядывают из порванных кед; ступни стерлись, ноги отекли, а усталости и нет. Может быть, это из-за того, что я постоянно гоняю мысли? Желание вспомнить, как оказался здесь, нельзя никак описать словами или численно определить на бумаге. Странная пелена легла на моё сознание и воспоминания, и она никак не хочет растворятся. Последнее, что осталась со мной, так это жестяная крышка из под бутылки от пива.
Мои ноги продолжают плестись вперед по каменной дороге, бесконечно тянущейся вдаль. А дальше ничего: только ровная линия горизонта, вид которой меня скоро сведёт с ума. Поэтому я держу в руках крышку и без конца её разглядываю, чтобы хоть как-то себя занять. Когда мне это надоедает, то в очередной раз поднимаю свою голову и смотрю вправо и влево в надежде увидеть хоть что-то, что могло бы выделиться на фоне песчаной пустоши. Но видно только пыль, оседающую на земле. Временами дует ветер, причем каждый раз из разных сторон, и он развеивает эту пыль по воздуху, делая и так тяжелый воздух тяжелее.
Пытался ли я сойти с дороги? В первый день (или месяц) после нескольких часов ходьбы я свернул с пути и побежал куда глаза глядят, но через несколько секунд меня всего скрутило, затошнило. Кто-то будто бы не хотел, чтобы я сходил с дороги, поэтому я решил вернуться обратно. Может, это Чистилище и последнее испытание перед судом Всевышнего? Но как я согрешил? Если я все-таки умер, то дорога обязана дать мне все ответы на мои вопросы и помочь мне искупить все грехи.
Я вновь пытаюсь напрячь свой мозг, чтобы вспомнить хоть что-то, но тщетно. Я остановился, а затем сел на мелкие-мелкие камушки, чтобы снять свои кеды, от которых не было никакого толку. Отбросив их в сторону, я попытался встать, но не получилось: мой разум помутнел, а глаза сами собой закрылись. Пожалуй, немного посплю…
Звуки. Крики. Кровь.
Я проснулся, весь дрожа от страха. Меня вырвало. Я не помню, что меня именно напугало, но мне показалось, будто что-то прояснилось…
Продолжаю идти дальше.
2
Надоело! Как же мне это надоело! Мне плевать на причину, по которой я вообще оказался на этой дороге! Прошу, умоляю, кто-нибудь дайте знак, что я здесь не один… Я думаю, что смогу продержаться ещё несколько дней. Но если я не увижу никого или ничего, то просто сяду и… буду сидеть. Вариантов больше нет.
Спустя время стало становится жарче. Ходить, конечно, от этого намного тяжелее, но ведь это изменение! Раньше погода была умеренно-теплая, а теперь я будто в середине июля. Главное, что я обрёл хоть какую-то надежду, которая меня двигает идти дальше. Возможно, скоро все изменится, а значит я продолжаю путь.
3
Я решил раздеться догола, потому что жара превратилось в невыносимое для меня явление. Как только я скинул с себя рубашку, то увидел на своём животе глубокую рану. Крови не было. Судя по ней, она была сделана ножом. Я что убил самого себя? Точно нет. Самоубийцам нет места в Чистилище. Ведь как ты можешь искупить перед собой свои грехи, если тебя вообще нет? А значит меня убили.
С этой мыслью я продолжал свой бесконечный путь. Вновь я почувствовал усталость, которая окутала меня с ног до головы, и, потеряв все силы, я грохнулся на дорогу в беспамятстве.
Звуки телевизора. Истошные крики какой-то женщины. Кровь, вытекающая из меня.
Я проснулся, но в этот раз меня не тошнило. Была только небольшая головная боль.
Появилось огромное желание сесть на мелкие камушки и прекратить свое «шествие». Я не поддался и потопал дальше. Вновь попытался вспомнить хоть что-то, чтобы можно было зацепиться и попробовать развить мысленную цепочку. От активной мозговой деятельности голова заболела сильнее, поэтому я решил прервать этот угнетающий процесс. Это начинает меня злить. Мне не грустно, мне не страшно. Я зол. Зол, потому что сколько бы я не пытался вспомнить, что же все-таки произошло, я вгонял себя в тупик. Прилив этого чувства выбил меня из колеи. Эта противная эмоция взяла верх над моим рассудком. Я резко остановился, упал на колени и стал, что есть мочи, бить кулаками по камням. Удар, удар и еще удар. Я бил по дороге до тех пор, пока не успокоился. Несколько костяшек выбито. Я опустил голову. Взгляд упал на живот. Осторожно ткнул пальцем в округлую рану. Больно не было, но в глазах потемнело. Я отключился…
В гостиной работает телевизор, по которому транслируют футбольный матч. Пьяный в синьку мужчина радостно вскрикнул, ведь его команда забила гол. Он дернул рукой и случайно скинул стеклянную бутылку с пивом на пол так, что она разлетелась на большие и мелкие осколки. Мама и я были на кухне. Услышав грохот, она тревожно посмотрела на меня, указала мне рукой, чтобы я оставался на месте, а сама вышла в гостиную.
Я продолжал делать уроки за кухонным столом. Недавно пьяный отец сломал стол в моей комнате в клочья, лишь потому что я забыл поставить его пиво в холодильник. И это еще не самое плохое, что он делал. Я бы остался сидеть дальше, если бы не услышал истошный крик. Я почувствовал, как все мои жилки затряслись от страха. Я еле-еле нашел в себе сил встать со стула. У меня не было времени на то, чтобы прийти в себя, потому за дверью происходило что-то страшное, и я не мог просто бездействовать.
Я вышел и увидел ужасную картину: отец грубо держал маму за волосы и тащил по полу до входной двери. Ее тело извивалось, билось сначала об одну стену потом об другую.
— Сколько раз я тебе говорил, сука, не мешать мне, когда я смотрю футбол, — проворчал он, а затем нанес удар свободной рукой ей по лицу.
Страх окутал меня еще сильнее. Я замер не в силах пошевелиться. Тем не менее я попытался связать тот грохот и происходящее. Я быстро осмотрелся. Увидел мокрый ковер, лужу, из нее стекающую струйку, жестяную крышку, которая лежала у моих ног. Как я понял, мама лишь хотела убрать стекла, но перегородила собой экран, что явно не понравилось пьяному подонку. Мама увидела меня и прошептала:
— Женя, иди на верх…
Ее слова вывели меня из оцепенения. Пусть это и обращалось только мне, это услышал и отец. Он ударил ее головой о стену, после чего она потеряла сознание. Отец выпустил волосы мамы, а затем молча двинул в сторону меня. Мне хотелось убежать, но больше я хотел покончить со всем этим кошмаром, ставшим настолько реальным, что бей себя ты по лицу, все равно не проснешься. Первое, что пришло в голову, взять нож и начать угрожать отцу. Но видя, как ко мне приближается здоровая фигура, которая несет в себе только разрушение и боль, я изменил намерение и решил рвануть к телевизору и взять самый большой осколок. Я метнулся в сторону кресла и подобрал осколок.
— Только попробуй сделать еще шаг! — выкрикнул я без всякой жалости. На секунду страх сменил гнев. Мать лежала и не подавала признаков жизни. Я хочу убить его.
Моя угроза показалась отцу пустым звуком. Когда я понял, что бессмысленно что-то говорить этому человеку, нет, монстру, я решил, что мешкать нельзя. Со всей скорости я бросился на него с этим осколком. Пусть я и быстрый, он оказался сильнее. Осколок не достиг его плоти. Отец перехватил мою руку, затем сжал ее так сильно, что пальцы отказались сжиматься в кулак.
— Сукин сын!
Отец схватил меня за горло. После поднял осколок и пырнул меня. Боли не было. Только жгучее ощущение в животе. Он разжал руку. Я упал на пол, из меня вытекала кровь. Последнее, что я запомнил перед тем, как провалиться в забытие, это звуки сирен, отца, который,как ни в чем не бывало, сел обратно на кресло досматривать матч, и жестяную крышку, что лежала рядом со мной.
Я проснулся в холодном поту. Все прояснилось. Пришлось потратить больше часа, чтобы все переварить. Я вынес две вещи: мой собственный отец убил меня и это место не Чистилище, ведь никакого греха я не совершил. Может быть, я все еще жив?
Люди в раю не чувствуют боли, в аду наоборот обречены на вечные муки. Я не чувствую боль, но ощущаю ту же жару. Я мучаюсь от того, что постоянно иду вперед, но и это терпимо. Значит, да, я жив.
И тогда дорога в моем случае это символ борьбы за жизнь. Единственное разумное заключение. Хотя что тут вообще разумное? Времени у меня нет, чтобы отвечать на эти ненужные вопросы. Нужно идти дальше.
4
Я хочу жить, поэтому буду идти столько, сколько потребуется. Я уверен, что силы воли и надежды хватит. Надежда. Хорошое слово. Раньше надежда и все, что с этим словом связано, казалось таким напыщенным. Но в таком месте и при таких обстоятельствах это абстрактное понятие заиграло для меня иначе.
Я шел, думал о том, как моя жизнь изменится, когда вернусь обратно. Я подумал о своей матери. Я надеюсь, что она жива.
Вдруг ноги сами по себе остановились. Я всмотрелся в ширь. Что-то изменилось. Будто бы вдали дорога кончалось. Неужели это конец? Да, это конец! Лицо расплылось в улыбке, слезы потекли по щекам. Я побежал. Надежда. Оставалось еще немного. Я буду жить. В голове вновь всплыл образ матери. Надежда. Шаг за шагом дорога сужалась в перспективе. Камней под ногами становилось все меньше и меньше. И я бы не встал, как вкопанный, если бы дорога не кончалась обрывом. Из раны потекла кровь.
