— А чего ты хочешь, Лапик? Чего ты хочешь? «Чего ты хочешь?» —спросил беловолосый и протянул к нему руку. — Говори скорей, чего ты хочешь? Скажи! Не молчи, я хочу слышать! Что ты хочешь? Не молчи, отвечай!
— Твоё имя, — неожиданно сказал Лапик. — Я хочу услышать, как тебя зовут, беловолосый! Или имя! Мое имя. Мне нужно знать имя, которое у меня было. Я хочу знать настоящее имя! Имя! Как его произнести? Как его найти? И не надо назвать меня Лапик?
Он поднял на меня глаза, словно думая, что в моих силах ему помочь. Что я могу ему подсказать? Как его имя? Он молчал и, не мигая, смотрел на меня. Его зрачки были огромные и голубые.
— У тебя красивые глаза, — тихо сказал беловолосый. — Правда. Какие-то… очень грустные. Мне так кажется, что я причинял тебе столько боли. Мне бы так хотелось… Но я не могу. Это не в моей власти. Лапик, всё совсем не так. Ты бы мне и не рассказал. Да и всё не просто, не как все. Но это ничего не меняет. Ты же понимаешь. Ты знаешь? Скажи мне. Скажи! — он сделал движение, будто бы протягивая ко мне руки.
Оно вздрогнуло. Не знаю почему. Но я вдруг опять испугалась.
— Не надо, — сказал я. — Ты ведь знаешь…, и я знаю.
— Но я помню… я помню только одно, — почти шёпотом произнёс беловолосый. — Имя. И это очень простое имя. Но я не могу произнести его. Это было почти. Это было почти 1419 лет назад. У меня нет сил.
Мир кажется более привлекательным, чем в нормальном состоянии, но я еще не собираю вещи для миграции на другую планету, я также люблю игры, комиксы, аниме и мангу, и самое главное милых пушистых хорьков. Однако я уже боюсь своего сознания, которое мне советуют оставаться тем, чем я являюсь, и всегда заботится о моей радости». Разумеется, в точке А можно создать любое чувственное переживание, но все-таки нужно учитывать, что это не «я». Это, так сказать, «Я» здесь и сейчас. Я писатель., читатель. Мне нравятся книги и я их пишу. Если они нравятся кому-то еще, меня это полностью устраивает. Но я не хочу становиться больше писателем, а хочу стать еще большим читателем. В этом я действую для себя, тогда как на более высоком уровне я выбираю писателя. Таким образом, во всем, о чем пишет Хулио Кортасар, нет ни одного особенного события, совершаемого мной. Что-либо складывается из таких событий. И каждый год я привожу эти события в действие таким способом. Но всегда есть один год, один месяц, одна неделя, одно утро, ночь, когда весь мир меняется. Мы не в состоянии знать, откуда это взялось, хотя на самом деле это происходит. Человек думает, его не может знать не осталось. Это очень интенсивное состояние, каждый день и каждое лето. Вот это состояние и есть моя история.
