Передернул затвор и поднял оружие к плечу. Ошарашенная морда стоит и смотрит, а я выстреливаю ей в грудь. Тут у меня перехватило дыхание. С глухим звуком выстрела она сделал шаг в тень. А следующее что я услышал – рикошет от каменного ограждения. Моей реакции хватило, чтобы я заметил её маленький, но настолько быстрый, — чтобы пуля не успела её достигнуть, — шажок назад, полностью скрывший её в тени. Она исчезла.

Я с готовой винтовкой крутился вокруг себя, через ряб в глазах пытаясь разглядеть, где она. Я сделал может десяток разворотов, прежде чем додуматься дать оттуда деру. И когда эта мысль дошла до меня, и я повернулся к пожарной лестнице, она уже была передо мной. Прицел. В голову!

Но выстрела не происходит.

Я не могу двинуть пальцем. Звон в ушах. Всё замедлилось. Могу разглядеть винтовку, свою руку, её рога. Но не могу нажать на курок. Медленно звон становится более глухим и плотным, застилает барабанные перепонки как влажной ватой. Часто были такие моменты в жизни, но никогда «замедленная съёмка» не длилась настолько долго. Я вижу, как поднимаюсь. Я становлюсь выше.

Да, прицел винтовки отдаляется, локоть уже видно не только периферийным зрением, что там локоть, я уже вижу плечо. И градус окружения меняется, пласт крыши уходит в левый край. С меня слетает шляпа. Я вижу красное мясо своей шеи, бугорок позвонка, мелкую крапинку в воздухе. Я поднимаюсь до верхней точки своего полета и время возвращает привычный ход.