— C молодости, что ли… ну, не знаю, как сказать.

— А ты не говори, мы тебя понимаем, — задумчиво поддакнул Михалыч.

Солнце уже давно зашло, зажглись редкие уличные фонари, их тусклый свет едва освещал площадку, а друзья все сидели на сломанной карусели.

Дверь школы резко распахнулась, и на крыльцо выскочил брюнет, а за ним и другие пассажиры джипа.

— Вот они, Сергей Анатольевич, сидят еще! — Брюнет пальцем показывал в сторону площадки.

Мужчины сбежали с крыльца и решительно направились к карусели.

— Ну вот что, суки, сейчас вы мне быстро расскажете, кто все это организовал, — сквозь зубы процедил Новоделкин.

— Ч-что расскажем? — испуганно спросил Иван Иванович.

В поисках поддержки он посмотрел на товарищей и с удивлением заметил произошедшую в них перемену.

Борисыч напомнил ему солдата из почетного караула. Он снял очки, выпрямил спину и, высоко задрав подбородок, замер. Михалыч с растянутой от уха до уха широкой улыбкой, казалось, пребывал в полнейшем восторге.

— Рисунки мои понравились? — спросил Михалыч. — Я, между прочим, художественную школу почти закончил, весь свой талант в них вложил!

Иван Иванович в полнейшем изумлении уставился на Михалыча и не заметил, кто первым нанес удар.

Михалыч отлетел на метр, задел торчащий из земли кусок арматуры и рухнул. Ноги его взлетели вверх, и грязный тапок, соскочив со ступни, устремился к звездам.
— Кто вас нанял, уебки, чьих рук дело? — заорал брюнет.
Иван Иванович испуганно посмотрел на лежащего на спине Михалыча. Из свернутого набок носа хлестала кровь, но даже сейчас, Михалыч не переставал улыбаться.