–Прощаю, – кивнула Арахна. – Не нервничайте, я не кусаюсь. Изложите своё дело прямо.

            Граф закивал, затем начал аккуратно, стараясь говорить спокойно, преодолевать волнение:

–Понимаете, у меня есть любимый племянник.

            И замолчал, словно Арахне должно было уже из этого всё быть понятно.

–Это прекрасно, – одобрила Арахна равнодушно, – прекрасно, когда есть племянники, тёти, братья, сёстры, родители…

–Да, вы правы, – граф Саллес-Ливен поколебался, прежде чем продолжить. Он репетировал полночи перед зеркалом, но красноречие покидало его стремительно от равнодушия собеседницы, от грозной её натуры. – Он удивительный юноша!

–И это тоже прекрасно, – всё также издевательски-равнодушно одобрила Арахна.

–Нет, вы не поняли! – горячо заговорил граф, словно перед ним был единственный шанс добиться цели, и вот он. – Он действительно удивительный юноша! У него тонкая душевная натура. Сам он добр до ужаса, скромен, тих, очень начитан…

            В глазах Арахны сверкнула насмешка. Граф Саллес-Ливен продолжал перечислять достоинства племянника, но голос его уже затихал с каждым словом:

–Обходительный, добродетельный, любит стихи и музыку, а еще…преданный.

–Кому? – сухо спросила Арахна. Она поняла, о ком говорит её гость. О виконте Саллесе, которого накануне поймали вместе с отцом и ещё парочкой фанатиков в столице с попыткой убийства короля Мираса, да будут дни его долги. И род Саллесов, и род их друзей был воплощением севера, который никак не желал склоняться перед новым королём, почитая убитого короля живому.