Мигель поспешил покинуть их при первом возможном случае, и удалился в библиотеку, позволив себе окунуться в поэзию Байрона. Там на него и натолкнулась она, резко распахнув дверь и делая два широких шага по инерции внутрь. Резко остановилась, оглянулась:

— Ох! – воскликнула Фая, заметила его и рассмеялась: — Я ошиблась комнатой.

— Вы ошиблись крылом, – с улыбкой поправил он.

Она задержалась. Склонила голову то на одну сторону, то на другую, пристально глядя на него.

— Мне интересно, — сказала Фая. – На счёт вашего отчисления. Почему вы отказались выполнять задание? Ваш дядя говорил, вы безумно талантливы.

Он недолго думал с ответом. Он был в её атмосфере, но мальчишество взяло вверх:

— Я скажу вам, если вы со мной выпьете!

Она звонко рассмеялась:

— Хорошо! Выпью.

Он вскочил, схватил её за руку и добавил:

— Лимонного сока!

Она вновь рассмеялась, но уже по-другому, позволяя себя увлекать за собой. Они практически добежали до кухни, где он разрезал лимон и надавил сока в две стопки.

— До дна? – спросила она.

— До дна!

Они выпили. А потом смеялись, друг над другом до слёз, сквозь спазмы, охватывающие их лица, широко открывая рты и высовывая языки, кривляясь всем телом, как одержимые. Когда их попустило, он утёр следы повышенного слюноотделения и объявил:

— Я гений! Там не было никого, кто мог оценить мой талант.

Она не сомневалась, и неважно, в чем заключался его талант. Они оба ощущали то, о чём не говорят вслух. Такая негласная связь заставляющая чувствовать себя рядом с едва знакомым человеком максимально комфортно. Это похоже на то, как давние друзья встречаются после долгой разлуки.