Он был близко ко мне. Не так близко, чтобы сказать о том, как меня ненавидит. В его глазах все еще угадывалось сомнение, но… нерешительное(?). Вот он оглянулся по сторонам. Взглянул еще раз на закат… Такой прекрасный вечер… 

И он прижал мое дрожащее тельце к своему теплому стойкому и стану, крепко обвил руками и жадно поцеловал, как одну из своих бывших деву… Нет! Лучше! Определенно! Его бархатные губы нежно соприкасались с моими, его язык, теплый, влажный, скользил в моем рту… Я приоткрыл глаза, видел его зажмуренные глаза, которые впоследствии стали менее напряжены… Господи, хоть бы ему нравилось!!.. 

Мы… Он… он целовал меня достаточно долго… мне не могло показаться. Минуты четыре-пять… Точно говорю… Мне этого хватило на всю жизнь…

И вот он перестал. Протер тыльной стороной ладони губы. А я был ни жив ни мертв, и упал на землю. Он было спохватился, но я не был в обмороке. Я распахнул глаза… На небе угадывались первые звезды… И я заплакал. Без звука и стона. Лишь слезы текли по моему лицу. И были ли это слезы счастья — не знаю. Но я был счастлив; именно на этот момент; и то — вполовину, потому что знал, что это было лишь мгновение, исключение из правил… 

— Спасибо, — тоненько, тихонько, полушепча проговорил я. 

— Я не могу любить тебя… прости… 

— Я понимаю…

Я приподнялся. Увидел все то же милое мне личико… Все те же прелестные глазки… И я поцеловал его. Он опешил, изумился, но не подал виду. А я все сделал неуклюже, не так, как он: идеально. И я обвил его шею руками… и вот я сел ему на колени, принял непозволительно раскрепощенную позу. Но он все понимал, ведь он был идеальным. Он даже взял меня за талию… Я тоже долго целовал его… Минут пять, точно… Но не как он…