На моих глазах проступили слезы. Мне хотелось прямо сейчас кубарем покатиться с этого обрыва прямиком в пучину моря, умереть и больше никогда не видеть ни людей, ни себя… ни его…

— Ох, — ответил он. — Я понимаю… Я понял. Боже…

— Прости меня за это… Прости меня за самого себя… Проклятые чувства, даны человеку, чтобы погубить его самым наихудшим образом…

Между нами вновь воцарилось молчание. Тишину перебивал лишь успокаиваюший нас шум волн, шелест ветра по листьям и травам и пронзительный крик чаек. 

— Я не могу тебя любить, я на такое не способен. Прости меня за это… Однако…

Он оторвал свой взгляд от моря и перевел его на меня. Я тут же утонул в его глазах, я обомлел от одного его вида, я растекся в лужицу от еле доносимого до меня его дыхания. Эти скулы, этот нос, губы, щеки, волосы, глаза, брови, уши — все было прекрасно в нем, но более прекрасно — осознание того, что это — проверенный временем человек, прекрасное существо и наилучшее для меня Божье творение. 

Он что-то говорил… что-то о сожалении… что-то о Судьбе и о мире… я не внимал, а любовался. Так эгоистично, но увы и ах! самому стыдно… 

Он придвинулся ближе ко мне. Неотрывно смотрел в мои глаза с долей некого сомнения. Я таял.

Он придвинулся еще ближе. Бог мой, что ты делаешь со мной, так и скажи, что разрываешь между нами все отношения, всю дружбу и так больно, но справедливо меня бросаешь…