Все  это они видели вместе каждый день, говорили обо всем этом. И Костя смущался, нервничал, краснел, запинался, потому что ему нравилось нести портфель Лиды, слушать, как она говорит и смеется, лукаво смотрит, ест конфеты, жалеет птичек, боится, когда кто-то дерется, глядит себе под ноги, на свои красные лакированные туфельки, размахивает руками. Костя чувствовал себя счастливым, сильным и храбрым, когда шел рядом с Лидой, когда дразнил ее на переменах, угощал виноградом или яблоками. Он хотел, чтобы это никогда не заканчивалось, чтобы они каждое утро встречались у подъезда и брели по просыпающемуся городу, махали трамваям, троллейбусам, постовым, городовым, часовым, понятым, заключенным, обреченным. В тот день они никуда не вышли, никто не вышел. Потому что в тот день ничего не произошло. Кроме того маленького но, которое все-таки произошло. В дом, в котором жил мальчик Костя семи лет и девочка Лида семи лет, с неба свалилась бомба. Именно с неба, потому что самолеты не летали, ракеты не запускались, люди не надевали военную форму, не отдавали приказов, не подчинялись приказам, не созывали пленумы, не входили в состав кабинета министров, не выходили из него, не передавали сообщений по рациям, не брали в руки оружие, не нажимали никаких кнопок. Никто не надевал армейские сапоги, не строился в шеренгу, в ряд, в отряд, не отдавал честь, не принимал честь, не защищал честь, не отвешивал поклоны, не лобызал, не выдавался, не выпирал, не лез, не выделялся. Поезда не ездили, инопланетяне на нападали, солнце не вставало, президент не пил крепкий черный чай без сахара, не целовал жену, не гладил детей. Просто с неба упала бомба, какое незначительное событие. Попала в дом, где жили мама, бабушка, младшая сестра, старший брат, Булочка, Тарзан, Костя, Лида и ее бабушка с дедушкой. Покачалась, посвистела, похрюкала, поныла, повыла, почесала затылок и разорвалась на миллион осколков. Мальчик Костя почесал ухо и перевернулся на другой бок.